Николай Константинович Гацунаев - советский поэт, писатель-фантаст, педагог и переводчик с узбекского языка. Родился в г. Хива (Узбекистан) в педагогической семье, детство провел в Ургенче, окончил Ташкентский государственный педагогический институт иностранных языков, работал в Хорезмской области сельским учителем, преподавателем в педагогическом институте. Около десяти лет отдал журналистике, работая в областной газете и на телевидении, затем заместителем главного редактора в ташкентском издательстве литературы и искусства имени Гафура Гуляма. Публиковаться начал в 1964 году. Автор поэтических сборников «Правота», «Алые облака» (1972), «Дэв-кала» (1974), «Город детства» (1979), реалистических повестей «Серая кошка в номере на четыре персоны», «Эхо далекой грозы» и др. Его перу также принадлежит труд «Географы и путешественники: Краткий биографический словарь» (2000). Перевел с узбекского повести С. Анарбаева «Прогулки по саду», Учкуна Назарова «Листопад» и «Водоворот». Является составителем сборника фантастики «Ветер времени» (1989) и автором сценариев телевизионных документальных фильмов «Трое из трехсот», «Хима», «Автограф на века». В фантастике отметился несколькими повестями, а также самым крупным и известным своим произведением – романом «Звездный скиталец», сюжет которого раскрывает популярную тему путешествий во времени. Во второй половине 1980-х годов Геннадий Прашкевич и Николай Гацунаев подготовили к изданию двухтомную «Антологию советской фантастики 1917-1957 годов», но этот проект попросту не успел реализоваться из-за разразившегося в стране развала государства. Писатель большую часть жизни прожил в Ташкенте, после развала СССР в Москве, замкнуто и не любит встреч и новых людей. В 1988 году был одним из руководителей Всесоюзных семинаров ВТО МПФ «Дурмень-88» (Ташкент) и «Борисфен-88» (Днепропетровск). Вот как вспоминает о Н. Гацунаеве его друг, писатель-фантаст Геннадий Прашкевич: «Он мало чему удивлялся. Он родился в Хиве в 1933 году, в больнице, построенной в конце прошлого века по указанию и на средства Ислама Ходжи – визиря предпоследнего хивинского хана Исфандияра. На рассвете азан, призыв к утренней молитве, мешался со звуками «Интернационала», под куполами Сарай Базар Дарбазы кипел котел страстей, подогреваемый звуками узбекской, кара-калпакской, корейской, русской, туркменской, татарской, даже гуцульской речи. Первое слово, произнесенное им, было – соат (часы), и о чем бы впоследствии он ни писал, всегда тянулись перед ним необъятная, подернутая синей дымкой коричневая ширь Амударьи, караваны барж, дощатые причалы давно уже несуществующих пристаней Кипчак и Чалыш, невероятная синева неба, бессмысленные лунные пейзажи Джимур-тау, древние как мир, и звучные, как музыка, речные городища Бургут-кала, Пиль-кала, Кыркыз-кала, Койкырылган-кала... В лучших своих вещах («Западня», «Экспресс «Надежда», и, конечно же, «Звездный скиталец») он никогда не уходил за песчаные берега любимого им волшебного Аральского моря – голубого, полного жизни... Может, гибель моря и сделала его фантастом».
