Он спросил ее, отчего она такая молчаливая, и услышал в ответ, что она не удовлетворена их любовной близостью. Сказала, что он спал с ней, как интеллигент.
Она согласилась: — Да. И самое удивительное, что все эти тела красивы. Заметь, и старые тела, и нездоровые тела красивы, если это просто тела, тела без одежды. Они красивы, подобно природе. Старое дерево ничуть не менее красиво, чем молодое, и больной лев не перестает быть царем зверей. Человеческое уродство — это уродство одежды.
Но есть еще третья, таинственная и волнующая категория женщин. Это те, с которыми у нас ничего не могло быть. Они нравились нам, мы нравились им, но в то же время мы сразу понимали, что обладать ими не сможем, ибо по отношению к ним находимся по другую сторону границы.
Женщина, которую он любил больше всего на свете (ему тогда было тридцать), часто говорила ему (слыша это, он был близок к отчаянию), что с жизнью связывает ее лишь тончайшая нить. Да, она хочет жить, жизнь безмерно радует ее, но в то же время она знает, что это «хочу жить» соткано из волокон паутины. Достаточно совсем малого, столь бесконечно малого, чтобы ты оказался по другую сторону границы, за которой все теряет cмысл: любовь, убеждения, вера, История. Вся загадочность человеческой жизни коренится в том, что она протекает в непосредственной близости, а то и в прямом соприкосновении с этой границей, что их разделяют не километры, но всего один миллиметр
Но это чувство сменяется другим: привилегия любви была не только раем, но и адом. Жизнь в любви протекала в постоянном напряжении, страхе, беспокойстве
Человек, пусть он и смертен, не может представить себе ни конца пространства, ни конца времени, ни конца истории, ни конца нации, он всегда живет в иллюзорной бесконечности.
Люди, завороженные идеей прогресса, не подозревают даже, что каждый шаг вперед в то же время является и шагом на пути к концу и что в радостных лозунгах только дальше и только вперед звучит непристойный голос смерти, побуждающей нас поторопиться.
смотреть в небо, смеяться и плакать». И если соитие прекрасно, то потому, что является «суммою всех возможных наслаждений жизни: осязать, видеть, слышать, говорить, обонять, а также пить, есть, испражняться, познавать и танцевать». И кормление грудью — на
Для женщины, пока она остается верной своей природе, все является удовольствием: «есть, пить, мочиться, испражняться, дотрагиваться, слышать или просто быть здесь». Это перечисление наслаждений проходит по всей книге, как прекрасная литания. «Жить — это счастье: видеть, слышать, дотрагиваться, пить, есть, мочиться, испражняться, окунаться в воду и смот
