Артур Резяпов

Юдоль обитателя

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Артур Резяпов, 2018

Интересно и занимательно (ещё как), почему я простой обыватель, мещанин? Где ж толпы желающих узнать, какое оно, моё бытие?.. Ну да, я не личность, но ненавижу и люблю, почти как он, тот, кто смотрит на меня с экрана. Я — это он. Он — это я.

В рассказах обыгрываются различные житейские ситуации, явления. Главные герои –обычные люди: без имён, без возраста. Нет каких-то конкретных указаний мест происходящих событий. Поскольку «основной нитью» является сама жизнь, выбор, размышления героя.

18+

ISBN 978-5-4493-8326-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Юдоль обитателя
2. Простой дядя
3. Идеальный мужчина
4. ― НЕ-МО-ГУ!
   1. Атеист
   2. 1
   3. 2
   4. 3
   5. 4
   6. 5
   7. 6
   8. 7
   9. 8
   10. 9
   11. 10
   12. 11
   13. Святой
   14. 1
   15. 2
   16. 3
   17. 4
   18. 5
   19. 6
   20. 7
   21. 8
5. 9
   1. 10
   2. 11
   3. 12
   4. 13
   5. 14
   6. Враг государства
   7. 1
   8. 2
   9. 3
   10. 4
   11. 5
   12. 6
   13. 7
   14. 8
   15. 9
   16. 10
   17. 11
   18. Патриот
   19. 1
   20. 2
   21. 3
   22. 4
   23. 5
   24. 6
   25. 7
   26. 8
   27. 9
   28. 10
   29. Зависть интеллигента
   30. Зависть капиталиста
   31. Пьющий
   32. 1
   33. 2
   34. 3
   35. 4
   36. 5
   37. 6
   38. 7
   39. 8
   40. 9
   41. 10
   42. 11
   43. 12
   44. 13
   45. 14
   46. 15
   47. Игрок
   48. 1
   49. 2
   50. 3
   51. 4
   52. 5
   53. 6
   54. 7
   55. 8
   56. 9
   57. 10
   58. 11
   59. 12
   60. 13
   61. 14
   62. 15
   63. 16
   64. Завтра
   65. 1
   66. 2
   67. 3
   68. 4
   69. 5
   70. 6
   71. 7
   72. Просветление
6. Часть первая
   1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
   7. 7
   8. 8
   9. 9
   10. 10
   11. 11
   12. 12
   13. 13
   14. 14
   15. 15
   16. 16
   17. 17
   18. 18
7. Часть вторая
   1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
   7. 7
   8. 8
   9. 9
   10. 10
   11. 11
   12. 12
   13. 13
   14. 14
   15. 15
   16. 16
   17. 17
   18. 18
8. Часть третья
   1. Глава первая
      1. 1
      2. 2
      3. 3
      4. 4
      5. 5
      6. 6
      7. 7
      8. 8
      9. 9
      10. 10
      11. 11
      12. 12
      13. 13
      14. 14
      15. 15
      16. 16
      17. 17
      18. 18
      19. 19
      20. 20
      21. 21
      22. 22
      23. 23
   2. Глава вторая
      1. 1
      2. 2
      3. 3
      4. 4
      5. 5
      6. 6
      7. 7
      8. 8
      9. 9
      10. 10
      11. 11
      12. 12
      13. 13
   3. Глава третья
      1. 1
      2. 2
      3. 3
      4. 4
      5. 5
      6. 6
      7. 7
      8. 8
      9. 9
      10. 10
      11. 11
      12. 12
      13. 13
      14. 14
      15. 15

Простой дядя

Грязные обои, скрипящие полы, дырявые окна и потолок, в каких-то жутких разводах жёл­того цвета ― моя комната… Извините, ошибка, не совсем моя. Съёмная. Вообщем, лет мне сейчас почти сорок и это всё, не считая должности грузчика, чего я добился в своей весёлой жизни.

Родился в деревне. Был, по счёту, четвёртым ребёнком в семье. Ужас. Мои бедные роди­тели, конечно, не жаждали от судьбы такого подарка, но, когда единственное развлечение ― пыхтение тёмной ночкой под тонким одеяльцем, выбирать не приходилось. К сожале­нию, аборты тогда не практиковались. Считалось кощунством, оборвать жизнь маленького человечка. Огласив дом криком, я навсегда покинул рай и оформил прописку в пред­баннике ада. Детство в виде мячиков, солдатиков, конфеток или машинок, прошло мимо. Вместо этого у меня были мойка, копка, вытирание соплей и какашек за младшим бра­тиком, иногда (очень редко) походы в мрачное одноэтажное здание, где говорили уж со­всем страшные вещи: читай… пиши.

Потом, по истечению нескольких зим, в нашем доме закатилась большая пьянка. Повод разумеется был. Похороны. Папочка, всегда казавшийся мне таким сильным и крепким, особенно в моменты получения подзатыльников, в одно прекрасное утро (ярко светило солнце и роса, словно жемчуг, которого я никогда не видел, блестела на зелёной, сочной травке) свалился с лестницы, приложился головой к полу и с треском и лужей крови ото­шёл в мир иной. К ангелочкам.

Мы стали ещё беднее. Хотя, я думал, дальше некуда.

Всё время хотелось есть и спать. Высшим счастьем было тогда сожрать корку хлеба, с последующим сном, как минимум, часа на два. А лучше на сто или тысячу, или вообще, заснуть навсегда. Отвязаться, в конце концов, от этого тяжёлого мира. Мне было жалко лю­дей и себя: как же мы страдаем. Но после, я узнал, что есть Богатые!? Вот это да-а…

Помню вкус шоколадного, с орехами, пряника. Его я отобрал у девочки, в розовом платье до земли. Она, девочка, почувствовав такую несправедливость, громко заорала. От такого визга, я дал стрекача. Бегал я быстро и не боялся, что меня кто-то поймает. Но, как всегда, судьба имела иное мнение. Меня хлестал ремнём усатый дядька, приговаривая:

― Будешь ещё? Ме-ерза-авец.

Моя матушка, тихо плача, объяснила мне, что воровать или отбирать ― нехорошо. В пер­вую очередь, это касалось Богатых. Они, Богом избранные. Они, дают нам работу. Они… это они.

Я тоже захотел стать Богатым.

Глядя на мой порыв, меня помыли, приодели, сунули в руки сумки с вещами и припа­сами, а в карман, клочок бумаги и немного денег и отправили в божий свет. В город.

Там я загулял. Мои новые друзья, видя какой я тощий, начали усиленно меня кормить и по­ить. Параллельно с этим, каким-то чудом, я учился в училище, на сварщика. Это очень по­лезная профессия. Как мне сказала одна очкастая тетка, с большим, можно сказать, не­приличным бюстом:

― Дорогуша, ты везде будешь нарасхват.

Услышав такое, я, конечно, сразу же возрадовался. Теперь я буду Богатым.

Быстро пролетели годы. В юности кажется, что время бесконечно. Увы, ты осознаёшь, что это вовсе не так и начинаешь судорожно метаться. А всё! Поезд ушёл.

Хлопнув «горькую», я подумал: надо съездить домой… Хотя, мне было стыдно. Очень. Я ведь так и ни разу не появился перед очами своих родных, после того, как уехал. Навряд ли мне сейчас там буду рады. Я ведь уже для них умер.

…Повеситься что ли? Да не на чем. Досадно…

В моём стакане опять было пусто и надо, я знаю, идти за добавкой.

Одевшись, я вышел. Небритый и вонючий. О стоящей жене я мог только мечтать. В моей каморке, на работе, были наклеены такие стоящие. Описать их вид словами не пред­ставлялось возможным, лишь вздохом: Ах-х-х… Уж больно красивые были.

Меня останавливает «закон» в виде молодого, безусого паренька:

― Попрошу документы, ― строит он наглую харю.

Меня мутит от такой напомаженной молодёжи. Как её там… Ага, вспомнил: «золотой»! Всё у них хорошо. И детство есть, и отрочество, и юность, а потом, классная работа, классная семья, классный отдых…

Видно я выпил много, раз проткнул ножом ему горло. Я не хотел. Так получилось. Извини.

Снова я в своей хибарке и пью гадость. Мне плохо…

Папочка, милый, пусти меня к себе.

Спасибо.

Идеальный мужчина

Сняв с себя одежду, девушка босыми ногами встала на кафельный пол. Перед ней ви­село зеркало в очень красивой оправе. Было подозрение, что оправа была из чистого зо­лота. Это зеркало, ко всему прочему, являлось и фамильной ценностью этого семейства. Так что, все разговоры о продаже такой красоты решительно отвергались главой семьи. Только не смотря на все свои качества, зеркало не делало лучше отраженья попадающие на него.

Наша девушка впервые, без мальчишеских прикрас, оценила свой видок. Где-то на «три, с бо-ольшим минусом». Лицо, грудь, живот, ноги и даже руки — всё было не так. Чуть не разбив с досады нос отраженью, девица, вытирая слезы, стала одеваться.

Зазвонил телефон.

Это был старенький, ещё советский, аппарат. Он был чёрного цвета, а основание его было сделано из чугуна. При желании, этот телефон вполне мог стать орудием убийства. Впрочем, им он и являлся, хотя, ныне живущие люди не знали об этой темной истории. Кто мог рассказать, тот уже давно гнил в земле.

― Да! Алло! ― девушка была не в духе.

― Привет.

― Кто это?

Незримый собеседник представился.

О-па. Не может быть. Меня разыгрывают…

― Да ну? Неужели это ты?

― Да я.

― Ясно. А зачем позвонил?

― Да так, встретиться с тобой захотел. Ты как?

НИЧЕГО СЕБЕ!? Он что, шутит?!

― М-м, хорошо. Где?

В ответ было названо место, которое являлось не доступным для многих и они, облизыва­ясь, лишь мечтали о нём.

― Когда?

― Завтра, вечером, ближе к восьми. Я заеду за тобой,

― Ладно, уговорил… Пока?

― Пока.

Счастье забило ключом. Недавно мир был мрачен и сер, а теперь, он был весел и ярок. Захотелось прыгать, кувыркаться, хлопать в ладоши и дико кричать:

― У-УРА-А-А-А!!!

_____

Вскоре притащилась мать с работы. О-очень уставшая. А что ж вы думаете, мыть полы и убирать за всякими поганцами, это легко? Родительница этой девочки была точно уве­рена, это нелегко.

― Привет доченька. Как дела?

― Ой, мама, ты знаешь, отлично!

За скудным ужином, состоящим из овсянки и бледного чая, мать предложила сходить зав­тра вечером к больной бабушке. Проведать. От неожиданности, дочь чуть не подавилась кашей. Пережив мучительный кашель, она глубоко изрекла:

― НЕ-МО-ГУ!

Действительно, ходьба к какому-то иссохшему полутрупу, кем в данный момент являлась любимая бабулька, по важности и не могло соперничать со свиданием с парнем её мечты.

Губы матери сжались в тонкую линию. Ответ, видно, не обрадовал.

― Почему?

― У меня встреча.

― С кем это?

― С мальчиком.

― Мальчиком?! Я его знаю? Кто он такой?

Девушка задумалась.

Кто он такой?.. Что же мне сказать?.. Он классный, сексуальный и богатый. У него та­кое красивое лицо, такие мускулы, прям огромные, а ещё говорят, что он может быть с тобой всю ночь и не устать! Вот так!

― Мама, я его люблю.

― Послушай, милая, я ведь тебя не спросила, любишь ты его или нет. Я спросила, кто он такой.

― А тебе недостаточно, что я его люблю? ― девичий голосок сорвался на крик.

Наступила пауза.

Кто-то должен был уступить. Мать и дочь. У каждой была своя правда, свои желания, своё кредо. Увы, компромисса не было. Всё или ничего.

― Ла-адно, иди.

_____

Яркое солнце освещало комнату, когда наша юница, сладка потянувшись, соизволила встать.

Это мой день. Сегодня будет всё так, как я захочу. И ничто, абсолютно ничто, не по­мешает мне!

Окончив заниматься самовнушением, она пошла мыться. Мылась девушка хорошо, можно даже сказать тщательно. Упорно она тёрла мочалкой свою кожу, будто хотела за­сверкать, как огранённый алмаз. Только, в итоге, стала краснее вареного рака. Потом по расписанию следовал диетический завтрак, морковка, и оставшееся время все цело было отдано наведению боевой раскраски. В ход пошли всякие крема, тушь, помада, румяна, пудра… продукты питания… Что в руку лезло, то и использовалось.

Это был очень сложный процесс, бесчисленное число раз штукатурка снималась и снова накладывалась. Но усилия не пропали даром, лицо девушки стало просто божест­венным.

К счастью, выбор одежды не представлял такой трудности как макияж, в виду его ограни­ченности. Из семи полок платяного шкафа, лишь две были заняты. Заняты причём, на чет­верть. Ничего не поделаешь, финансы, громко орали свои романсы.

М-м… Одену-ка это… И это… Всё! Я готова!

Взгляд упал на часы и сердце вздрогнуло. Время встречи подошло к своему началу.

Ночь. Луна. Они, бредущие по набережной вдвоём. Первый поцелуй. Первые объятия. Первое признанье… люблю… люблю… люблю…

…Моя жизнь имеет смысл. Я знаю. Я есть. Ты есть. И больше никто не нужен. Мы ― одно целое. Мы ― вселенная. Мы ― всё…

Раздался весёлый звонок.

Это ОН!

Да, действительно, это был он. Парень её мечты.

Дыхнув перегаром, тот поинтересовался:

― Родители дома?

― … Не поняла?!

Любимый не стоял на коленях и не протягивал букет алых роз! Вместо этого, он нагло скалился и смотрел липким взглядом.

Разочарованию не было предела. Парень её мечты оказался обычным… (здесь девушка вспомнила такое не хорошее слово, что стыдливо опустила глаза) и по­этому, она просто закрыла дверь. «Розовые очки» слетели и разбились. Но наша девушка не стала рыдать, оплакивая свою любовь. Вместо этого, она достала свёрнутый в трубочку плакат, который уже успел покрыться пылью и слегка истре­паться, развернула его, явив свету прекрасное, волевое лицо известного всем ак­тёра (он ещё играл в этом фильме, ну… эх, из головы вылетело название).

«Милый» ― шептали её губы при этом.

Атеист

Я смотрел через оптический прицел на лысую макушку этого идиота, возомнившего себя наместником Бога на Земле. Как же я ненавидел подобных ему. Считают себя уникальными, высшими существами. Ладно если они мнят всю эту чушь по себя, не делясь не с кем, смущая своей болтовнёй какой-нибудь неокрепший юный ум. Но нет. Они же лезут вперёд!

Ничего. Мир будут стоять, пока такие прагматичные люди как я, стоят на его страже, контролируя отщепенцев и безумцев на самых подступах к столпам добродетели, разумности.

1

― Какой неспокойный ребёнок. Очень живой.

― Не сглазьте.

― У меня «глаз» хороший, не волнуйтесь. За таким смотреть и смотреть, иначе, моргнуть не успеешь, натворит чего-нибудь. Вон, совсем недавно, подошёл к одной милой парочке и знаете что сделал?

― Нет? Что?

― Девчонку дёрнул за косичку (вырвал клок волос), мальчишке заехал пластмассовым кубиком в нос (пошла кровь).

― Бывает-бывает. Все живы-здоровы?

― Ну да-а, но всё же…

― Так говорите эта сумма вас устроит?

2

Скатав мокрый клочок бумаги в комочек, я, через трубку, послал «привет» ботанику, сидящему за первой партой. Пусть знает, здесь его помнят. О нём не забудут.

Тот изумлённо обернулся (как будто это было в первый раз). Покачал голой и махнул рукой. Какой дерзкий! Машет своей костлявой ручкой. Совсем страх потерял! Считает, если умный, то можно сидеть отдельно от всех и списывать давать только после того, как ты будешь просто умолять.

Ничего. Я ему мозги поправлю. Открутив гайку, я кинул её в недомерка.

3

― Сын пойдёт учиться!

― Нет, я сказал. Учатся неблагодарные свиньи. Мой сын не свинья, он отдаст долг родине.

― Какой ещё долг? Опомнись!

― Ты не понимаешь, женщина. Армия делает из говна людей. Если он не пройдёт службу, то, знаешь, лучше ему тут не жить. Пусть снимает квартиру.

― Успокойся. Он сам желает служить. Два дурочка. Я-то думала, ты скажешь веское слово, объяснишь что к чему. А ты, вместо этого, сходишь с ума.

― С моей головой всё в порядке. Я трезвомыслящий человек.

― Знаю я твоё «трезвомыслие». Ни в кого, ни во что не верю.

― Естественно. Я уже устал тебе объяснять, ты, тупая курица!

4

Это было здорово. Я же никогда не стрелял из настоящего автомата. Не слышал этого грохота, не ощущал этой отдачи. Я отчётливо видел цель и посылал смерть точно туда, прямо в сердце. Мой учитель был доволен.

― Ты сделаешь карьеру, солдат, я позабочусь.

5

Иногда, после бутылочки-другой спиртного, я размышлял об устройстве мира (да, находила порой такая блажь). Всегда смущали всякие религиозные и философские книжки. Читая их, я всегда после первых двух или трёх страниц, отбрасывал их в сторону. Какой-то безумный бородатый хмырь будет учит меня жизни?!

Когда она на самом деле не такая! После смерти нет рая (ада). Есть гниющее тело, пожираемое червяками. Поэтому, пока ты жив, бери всё сейчас. Потом не будет. Отрывайся по полной, удовлетвори свои желания. Захотел ― получи! Чтобы не жалеть, когда дряхлым стариком, не обливаться горькими слезами, вспоминая молодость.

6

Когда мне предложили эту работу, я, каюсь, вначале сомневался. Стоит ли? Но, подумав, принял правильное решение. Уж слишком много развелось «умников гребущих под себя». Кто-то обязан встать в строй в строй. Убийство ― не страшная штука. Прицелился ― выстрелил. И всё. Ничего такого. Мы совершаем возмездие. Мы не какие там нибудь подонки, поджидающие жертву из-за угла во тьме. Мы защитники отечества и своих братьев сограждан, дабы они могли спокойно ходить по улицам.

7

― Ты жестокий.

― А ты дура.

― Почему ты так со мной поступаешь? Я люблю тебя.

― Не болтай ерунды. Разок переспали и ты уже готова сесть мне на шею?

― Ах всё это для тебя было приятным времяпровождением?! Сунул ― вынул ― убежал?

― А в чём проблема?

8

Я смотрел через оптический прицел на лысую макушку этого идиота, возомнившего себя наместником Бога на Земле. Как же я ненавидел подобных ему. Считают себя уникальными, высшими существами. Ладно если они мнят всю эту чушь по себя, не делясь не с кем, смущая своей болтовнёй какой-нибудь неокрепший юный ум. Но нет. Они же лезут вперёд!

Ничего. Мир будут стоять, пока такие прагматичные люди как я, стоят на его страже, контролируя отщепенцев и безумцев на самых подступах к столпам добродетели, разумности.

9

Похоже наступил этот день. Налив себе кружку крепкого чая, я было поднёс её ко рту, как она, кружка, вывалилась из моих рук. Мои пальцы ослабли. Что ж, я готов, сиделка мне не нужна. Не надо подтирать мою задницу! Если я не могу сам, то, значит, пора.

Разогнавшись до максимальной скорости, я вёл автомобиль к обрыву.

10

Передо мной предстало лицо (я где-то его видел). Оно светилось и улыбалось мне. Было так тепло, уютно, меня окутывала нежность. Я испытывал то, чего не принимал всю свою жизнь. Неужели я ошибался: после смерти нас всех ждёт ещё один мир? Но я убивал. Я насиловал. Я крал. Простите меня. Я виноват. Я искуплю свою вину. Я расскажу людям…

― Ты не умер. Это прекрасно. Теперь терпи, скоро лекарства перестанут действовать. А мы пока поищем тебе донора, мы быстро, жить без ног тоже можно.

11

― Чёртов инвалид! Вот пристал со своими нравоучениями… Придурок.

― Может зря ты ему обе руки сломал?

― Сам виноват. Будет какой-то безумный бородатый хмырь учить меня жизни!

Святой

Она рассмеялась мне прямо в лицо. Тварь. Я захотел её ударить. Или убить. Но, к сожалению, не мог так поступить. Если бы подобное произошло при случайной встрече, где-нибудь на пустыре, то конечно, жить ей оставалось ещё минуты две-три, пока я сжимал бы шею. Она бы хрипела, извивалась, силясь ослабить смертельную схватку. Возможно ей бы удалось заплакать. А я, как сейчас она, рассмеялся бы прямо в лицо.

Я сжал кулаки.

― Не смейся, тварь.

Она на мгновенье замерла, затем покрутила пальцем у виска и вновь захохотала. Ей было очень смешно. Мне ничего не оставалось, как позорно уйти прочь. Ненавижу.

1

― Смотри сынок, вот так люди не должны поступать.

― Почему?

― Ты внимательно читал книгу?

― … Да.

― Точно?

― Да.

― Ну зачем ты обманываешь отца? Ты знаешь что происходит с лгунами на том свете? Разве ты хочешь познать эти муки?

― Нет.

― Тогда ответь честно, ты всё прочитал до конца?

― Я хотел, я хотел! Просто мама меня позвала с собой!

― Мама говоришь… Ну и куда вы ходили?

― К её подруге…

― Вам было там весело?

― … Да.

― Что вы делали там?

― … Мы отмечали день рождения тётеньки.

― Твоя мама что пила?

― Сок.

― Точно?

― С водкой.

― Сок с водкой? Я правильно понял?

― Да.

― Ясно. Как ещё вы развлекались?

― Пели песни. Караоке. Я играл с игрушками и детьми… Ещё мы дразнили кошку.

― Ого. А как?

― Брызгали ей в мордочку воду.

― Дальше?

― Дёргали за усы…

― Дальше-дальше? Не стесняйся, говори.

― Прятали котят от неё. Хлопали в ладоши перед её ушами…

― И это всё?

― Всё.

― Тебе понравилось?

― Нет.

― А зачем ты так поступал? Тебя заставили?

― Нет.

― Значит ты сам?

― Да.

― Хорошо. Ты признался. Значит обойдёмся меньшим числом ударов. А с мамой, ты не волнуйся, я поговорю.

2

Никто не ожидал, что такое случится. С виду это была вполне благополучная семья. Они посещали церковь, со всеми были обходительны, помогали обездоленным. Их сын являлся воплощением послушности и скромности. Очень хороший мальчик. Жаль его, куда ему теперь пойти? Как о нём позаботится государство? В раз лишиться родителей… Ой-ей и врагу такое не пожелаешь: мать зверски убита, а отец, скованный наручниками, ждёт приговора суда.

3

Я не понимал, что мне говорили. Вернее никак не мог поверить, что это надо было сделать. Моё представление о мире рассыпалось, превратилось в пыль. Мир, казавшийся недавно таким понятным, стал абсолютно чужим и пугающим. Я закрыл голову руками.

― Я вас не слышу, ― прошептал в ответ.

4

― Такой слабый мальчишка. И как будто бы тупой. Всё время лепечет какую-то чушь. Совсем парню голову за дурачили. Оно и понятно, учитывая кем являлся его папаша. Тип ещё тот. Кошмар. Но ничего, мы справимся. И не такие ребята бывали у нас.

5

Каждый день было одно и тоже. Меня пытались сбить с пути истинного, говорили, что я глуп и безумен, и на самом деле всё устроено иначе. Потом на меня кричали. Иногда били. Если я был особо упрям, устраивали сцены унижения. Это они так понимали. Но для меня подобные действия не имели такого смысла. Это было одно большое испытание. Меня отец предупреждал об этом. Поначалу, разумеется, я пугался, одно дело знать, что такое может случиться, другое — если это происходит на самом деле.

Я держался. Я хитрил. Я делал вид, что согласен. Ха-ха, вам меня не сломить. Правда со мной и когда-нибудь, обязательно, я донесу её людям.

6

— Поздравляем вас, теперь вы достойный член общества.

— Спасибо.

— Смотрите, не уроните честь нашего заведения!

— Ну что вы, как можно… Нет-нет.

— Можете сказать пару слов. На прощанье.

— Могу. И скажу. Спасибо вам, дорогие, милые, мои учителя. Вы многому меня научили. Благодаря вам, вашему терпению и умению, я стал тем, кем сейчас являюсь. Огромное вам спасибо. Я никогда вас не забуду.

7