И тут я понял! Мы и сами как те книги – обглоданные и без обложек. Безымянные дети, задвинутые подальше на полку – чтобы не портили вид. Кто-то берет и читает нас из жалости. Кто-то ради забавы. А кто-то – чтобы сделать вид, что мы есть. А на самом деле просто стереть пыль.
Конечно, была бы у нас котлета – мы бы этот вопрос быстро решили. Ведь Федьке главное что? Поесть! А вот со сторожем – там всё сложнее. Не решились мы ему котлеты предлагать. Вдруг он боевик какой? Ну или, там, – вегетарианец.
– Вот-вот! Кто-то сражается и побеждает, а кто-то сразу сдается.
– А ты? – спросил я аккуратно.
– Я тоже. – Он мотнул головой и тут же еще раз – уже в обратную сторону: – В смысле, я не сдался! Я отсюда точно выберусь!
– И ты, и я. – Он истреблял несчастные ветки одну за другой. – Мы для нормальных людей – точно калеки.
– Калеки? – Мне словно оплеуху отвесили. – А Фаля тогда кто? И все эти?
– А эти… – Ржавый сражался с разлетающимися искрами, отбиваясь от них руками. – Думаешь, они хотели такими стать?
– Ну стали же… – подтвердил я и так очевидное.
– Это не они. – Он свирепо мотнул головой. – Это интернат. Он кого хочешь изуродует.
«Неправда! – Я сразу подумал о Маечке. – Она вон какая красивая! Даже внешне! И это после притона-то!»
– Просто кому-то везет больше, – подхватил мои мысли Ржавый, – а кому-то нет.
– Как на войне? – предположил я.
Он посмотрел на меня с интересом:
А мне что? Мне терять уже нечего!
– Надел, – говорю и смотрю на нее честными глазами, как агнец Божий. А Фёкла на меня – как Коломбо, – только одним и, главное, не мигая! А второй глаз я не понял куда исчез. Может, она сощурилась.
