В. И. Якунин, Е. В. Бобровская

Идеология и политика

Курс лекций для студентов бакалавриата

Учебное пособие

Под редакцией
доктора политических наук В. И. Якунина

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 321(075.8)

ББК 66.0я73

Я49

Авторы:

Якунин В. И., доктор политических наук, заведующий кафедрой государственной политики, факультет политологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова;

Бобровская Е. В., специалист по учебно-методической работе кафедры государственной политики, факультет политологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

В курсе лекций раскрываются роль и место идеологии в формировании и реализации государственной политики. Рассмотрены традиционные (либерализм, консерватизм, социализм, анархизм), смешанные (традиционализм, национализм) и современные (феминизм, экологизм) идеологии, их влияние на государственные решения и мировую политику. Показано развитие политических идеологий в контексте глобальных политических процессов.

Курс лекций рассчитан на студентов бакалавриата. Данный материал также будет интересен студентам магистратуры, аспирантам и преподавателям, интересующимся политическими идеологиями и идейно-символической составляющей государственной политики.

УДК 321(075.8)

ББК 66.0я73

© Якунин В. И., Бобровская Е. В., 2021

© ООО «Проспект», 2021

ВВЕДЕНИЕ В КУРС. ИДЕОЛОГИЯ И ПОЛИТИКА: ДИАЛЕКТИКА ВЗАИМОСВЯЗИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Современный мир существует в эпоху глобальных изменений.

«Конец истории», о приходе которого заявил Ф. Фукуяма, казалось, положил конец всем трансформациям. В 1990 году он констатировал «универсализацию либеральной демократии Запада как окончательной формы правительства в человеческом обществе».

К концу XX века глобализация охватила весь земной шар. О ней говорили как о новом типе мироустройства, который устраняет барьеры, мешающие движению потоков вещей, денег, идей и социальных форм. Колоссальные суммы денег мгновенно перемещаются по миру, финансируя торговлю, производство и потребление. На Земле возникли виртуальные глобальные народы, созданные общими ценностями и благами, общими символами и грезами.

Мир вступил в эру новых социально-­экономических отношений. Как утверждалось, в экономике постиндустриального общества в результате научно-­технической революции приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, доминирующими производственными ресурсами являются информация и знания, научные разработки становятся главной движущей силой экономики.

Тогда же у социологов и экономистов впервые появились некоторые «тупиковые» вопросы. Как далеко пойдут сдвиги в западных экономиках? Какой будет судьба старого индустриального уклада, обеспечивающего жизнедеятельность человека? Какие новые сектора появятся в сфере услуг? Наконец, как изменится характер американского общества и государства в условиях господства меритократии — «демократии заслуг»?

Известный американский мыслитель Ноам Хомский дает следующее определение глобализации: «Глобализация — это результат действий влиятельных государств, особенно США, которые вбивают торговые и прочие соглашения в глотку народам мира, чтобы корпорациям и богачам было легче господствовать в экономике самых разных стран, не имея перед их населением никаких обязательств».

Новая модель мировой экономики начала воспроизводить неравенство в еще больших масштабах. Основная угроза, исходящая от глобализации — это ослабление национального государства. Как сказал американский социолог Сэмюэль Хантингтон, мы «стали свидетелями постепенного отмирания твердого государства — „бильярдного шара“, — принятого за норму со времен Вестфальского мира». По его мнению, «возникает сложный разнообразный и многоуровневый международный порядок, который сильно напоминает средневековый». И это не метафора. Боевики ИГИЛ (запрещено в России) вводили социальные и юридические нормы времен глубокого Средневековья. Победа над «Исламским государством» (запрещено в России) в Ираке, согласно данным Всемирного банка и правительства Ирака, обошлась в 45,7 миллиарда долларов — такой ущерб был нанесен гражданской инфраструктуре1. В вой­нах в Ираке и Афганистане погибло около полумиллиона человек2. Цена этих конфликтов очень высока, а человеческие потери невосполнимы.

Глобализация — это посткапиталистический этап. Банкинг — это кровеносная система экономики, но когда она превращается в систему финансовых спекуляций, оторванных от реальной экономики, то теряет суть. Эти симптомы одним из первых предсказал советский экономист М. Голанский в 1990 году, когда, казалось бы, в торжестве капитализма на фоне коллапса СССР никто не сомневался. Экономический кризис в 2008 году обнажил глубину того падения, которое пережило человечество за последние 30 лет. Тогда брешь удалось подлатать, но болезнь уже стала хронической, и стоит произойти очередному потрясению, как старые проблемы обостряются и проявляются в новой форме.

Именно таким «черным лебедем» стал кризис, вызванный пандемией COVID-19. Практически все государственные системы показали неготовность к действиям в условиях такого кризиса. Оказалось, что готовых рецептов действия в сложившихся условиях не существует, мировое сообщество и глобальные институты не смогли выработать подробные инструкции. Национальные правительства и политики в режиме импровизации попадают в обстоятельства, описанные нобелевским лауреатом Дэниелем Канеманом: пытаются использовать свой прошлый (зачастую нерелевантный) опыт, принимают решения под воздействием предрассудков и предубеждений, резко снижая при этом рациональность принимаемых решений. Неуверенность политиков в условиях информационной открытости была быстро обнаружена гражданами, и это не добавило политического доверия ни на национальном, ни на межнациональном уровне. Ситуация, например, в США, оказалась настолько критичной, что, по мнению Генри Киссинджера, поставила перед американским обществом вопрос о том, не утратило ли государство вообще свою функцию управления.

Все это свидетельствует о политическом кризисе. В странах с развитой демократией к власти стали приходить популисты, выдвигающие громкие лозунги и умело спекулирующие на острых социальных проблемах, но фактически не имеющие реального опыта управления страной. Однако в условиях кризиса важна не только харизма политического лидера, но и умение грамотно принимать политические решения.

Пандемия вернула в политическую повестку тему национальных государств и для ряда стран сделала актуальной идеологию национализма. Отныне национальная специфика становится предметом интереса не только популистов, но и традиционных партий.

Идеи сотрудничества, общих ценностей и демократии, центральные для международной политики стран Запада, тем не менее, остаются. Со времен краха Советского Союза Запад сохраняет свою монополию. Китай, вероятно, хотел бы ее нарушить, но ему это пока не по силам, хотя из нынешнего кризиса он, вероятно, выйдет усилившимся.

Этот вызов современного кризиса — едва ли не самый главный. Запрос на глобальный проект солидарного развития никуда не делся. Более того, он стал еще более насущным. Отсюда — важнейшая задача для современной политической науки: требуется осмыслить современный политический кризис именно как системный, ценностный в своей основе, затрагивающий все стороны жизни общества.

Данный курс имеет своей целью подвести студентов-­политологов к данной проблеме и помочь им сориентироваться в тех концепциях, которые сегодня претендуют на объяснение глобальных явлений.

В. И. Якунин

НЕИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ СФЕРА ПОЛИТИКИ

Политика, государство, взаимоотношения между политической элитой и обществом были и остаются одной из основных тем для рефлексии и исследования в политической науке. Кроме формальных институтов и нормативной сферы существуют комплексные, сложно поддающиеся анализу и систематизации сферы, существующие вне институтов или параллельно им. Феномен неинституциональной сферы политики обширен и многогранен. В зарубежных социальных науках значение термина неинституциональная сфера зависит от конкретного направления области знаний.

Так, в рамках зарубежной политической науки, в теории принятия государственных решений неинституциональная сфера политики объединяет все неформальные, латентные структуры и акторов, участвующих в процессе принятия государственных решений (Ф. Снайдер и др.)3. Похожая точка зрения на неинституциональную сферу прослеживается в области гендерных исследований: в феминистской теории неинституциональная сфера также является синонимом сферы неформальной, но которая рассматривается в рамках гендерной дихотомии «мужское — иерархичное — институциональное» и «женское — сетевое — неинституциональное» (С. А. Рэдклифф, С. Вествуд)4.

Существенно отличается понимание неинституциональной сферы в политической экологии. Так, в рамках данной области знаний под неинституциональными факторами подразумеваются природные и географические особенности среды, в которой существует исследуемое государство, а также степень инфраструктурной развитости региона. Эти факторы делятся на структурные (географическое положение и размер исследуемого государства, качество транспортных систем и коммуникационной инфраструктуры, уровень экономического развития) и ситуативные (катастрофы природные или техногенные, государственные перевороты, внезапный рост численности хищных, опасных для человека животных в многолюдном регионе) (М. Лейбенат и др.)5.

Таким образом, в зарубежных социальных науках неинституциональная сфера политики включает в себя огромное количество акторов, коммуникаций и средовых факторов, находящихся за пределами регулирования формальных институтов, начиная от неформальных коммуникаций и заканчивая сейсмической активностью на территории государства.

В российской политической науке термин неинституциональная сфера политики носит более устойчивый характер и имеет конкретное значение. Данную концепцию предложил российский политолог А. И. Соловьев. Так, он определяет неинституциональную сферу политики как совокупность всех духовных и идеальных компонентов поведения человека, отвечающих за адаптацию к властным механизмам, выполнение политических функций и за реализацию различных поисковых и экспериментальных форм участия6. Неинституциональную сферу политики также можно называть ментальной сферой7, а она, соответственно, также включает в себя неформальные, латентные формы поведения акторов в процессе принятия государственных решений8, что делает эту теорию близкой по смыслу к зарубежным подходам.

Одной из ключевых особенностей неинституциональной сферы политики является индивидуализация и «очеловечивание» политических и административных практик. Так, институты, играющие ведущую роль в государственной политике, формируют общие нормы и правила, основные задачи которых — упорядочить деятельность людей, определить ожидаемые результаты и соответствующее им поведение. И если институты отражают определенную алгоритмизированность процессов, то неинституциональная сфера отражает полный спектр спонтанной, субъективной и ценностно-­символической составляющей политики. Индивидуализация политического процесса происходит за счет соединения в неинституциональной сфере личного и общественного опыта как производных от формальных и неформальных норм, в результате чего реальных политических практик становится гораздо больше, чем это предписано формальными нормами. Основным отличием практик в институциональных рамках от неинституциональных практик является то, что последние — это свободные практики, которые могут не соответствовать предписанным ожиданиям, не вписываться в формальные нормы и даже противоречить им. Соответственно, неинституциональная сфера политики отражает не только идеологические и ценностные компоненты государственной политики, но также персональные аспекты и латентные структуры.

Ключевой составляющей неинституциональной сферы политики является символ. В данном контексте под символом стоит понимать определенное значение, предписываемое тем явлениям, на которые ориентируется человек. Символ представляет собой обобщенный образ внешнего партнера, с которым человек взаимодействует прямо или опосредованно. Именно символы первично формируют в сознании граждан иерархические взаимоотношения с государством, включая в себя легитимность на насилие со стороны государства в случае конфронтации гражданина с государственными институтами, а также адаптацию гражданских позиций по отношению к власти9.

А. И. Соловьев выделяет четыре способа образования символов:

1. Миф. Мифология является одной из первых форм осмысления и познания мира человеком. Наряду с объяснением природных явлений, мифология легитимировала распределение властных ресурсов в догосударственных сообществах. Доисторическая и родоплеменная мифология примитивна и базируется на бинарной оппозиции «свой — чужой». В мифологизированной культуре символы являются фиксированным отражением мифа и обладают сакрально-­культовым характером.

2. Религия. Она также легитимирует распределение властных ресурсов в обществе, обосновывая это своими догматами и мифологией и закрепляя эти принципы в символах: власть и фигура правителя имеют сакральный статус. В основу восприятия политической сферы религия закладывает определенные нравственно-­этические положения, где центральным ядром выступает человеческая вера. Религия вводит в принципы политической идентификации принцип общности на основе единства веры, что отличает ее от архаического мифа, в котором общность выстраивалась по родовому и территориально-­соседскому принципу. С развитием религии усложняются механизмы символизации, появляются понятия, расширяющие бинарную оппозицию «свой — чужой»: между «своими» и «чужими» появляются «отступники» и «покаявшиеся». И здесь наряду с расширением понятия «своих» (единомышленников) одновременно усиливается напряженность и конфликтность между приверженцами различных религий.

3. Идеология. В отличие от мифологии и религии, идеология — это форма актуализированных мировоззрений, рациональная конструкция, в рамках которой используются абстрактные и теоретические образы. Идеология, в отличие от мифа и религии, направлена на реализацию своих положений в реальной жизни. Ее принципиальным отличием является выстраивание единых позиций крупных социальных аудиторий (классов, слоев, наций) касательно основных предпочтений, потребностей и интересов, исходя из рационального подхода к социально-­политической и экономической действительности. В основе идеологии лежит не описательный, а активно преобразующий реальность принцип. Идеологии стали главным механизмом политического развития общества, а идеологическая борьба сыграла основную роль в формировании гражданского общества и политической демократии.

4. Имидж. С появлением технологий искусственного конструирования образов (имиджей) произошел переход от концептуального символизма к знаковому. Имидж является следствием маркетизации политического пространства и ориентирован на эмоции целевой ­аудитории. В условиях маркетизации политики граждане становятся потребителями государственных услуг и решений, а имидж отражает предложения в информационно-­символическом пространстве политики. В отличие от идеологии, имидж не поддерживает принцип поляризации на основе политических убеждений. Существующий в условиях идейно-­символического плюрализма, имидж действует через индивидуальное восприятие реальности и индивидуальные потребности личности10.

Важно отметить, что в зависимости от целевой аудитории выбирается определенный способ образования символов, что далее влияет на их воспроизведение и последующее восприятие.

Похожую концепцию предлагает О. Ю. Малинова — она исполь­зует термин идейно-­символическое пространство. Однако данная кон­цепция более узкая и охватывает только сферу идеального, не затрагивая другие поведенческие элементы вне политических институтов. Исследователь определяет идейно-­символическое пространство как «совокупность идей, образов, символов, мифов и прочих способов репрезентации смыслов, способных образовывать более или менее устойчивые комбинации и служить ориентирами для политических акторов»11.

Обобщая концепции неинституциональной сферы политики, которые описывают совокупность неформальных, психологических и идеальных компонентов политики, стоит отметить, что наиболее крупными областями исследований в рамках данной концепции выступают все элементы политической психологии, политическая культура, политические мифы, политическая идеология и символическая политика. Здесь стоит отметить, что концепциям А. И. Соловьева и О. Ю. Малиновой созвучна концепция расширенного понимания политической культуры в зарубежных социальных науках.

Политическая культура

Концепция политической культуры включает в себя широкий спектр явлений, связанных с идейно-­символической сферой. Так, Р. Е. Доусон и К. Преуитт описывают политическую культуру в широком смысле как определенную модель распределения ориентаций, которым обладают и который транслируют члены политического сообщества относительно политики12. К. Пейтман уточняет данную концепцию, выделяя три вида взаимоотношений между гражданином и политической сферой: его ценностную перспективу; любые соответствующие личностные или психологические факторы; когнитивные аспекты, которые включают его знания и убеждения относительно политической структуры, с которой он себя соотносит, и того, как эта структура функционирует13.

Классической работой, заложившей основы исследования политической культуры, является работа «Гражданская культура» Г. Алмонда и С. Вербы. Авторы рассматривают феномен политической культуры в контексте культуры в целом. Перенося культурные аспекты в политическую сферу, исследователи описывают политическую культуру как составляющую политической системы. Согласно данной концепции, политическая культура — это определенный паттерн отношения граждан к политической структуре, а также совокупность выраженных общих сценариев поведения и отношений между гражданами и государством14. Исследователи предложили следующую типологию политических культур:

1. Приходская (парохиальная) культура. Характеризуется очень слабой вовлеченностью граждан или ее полным отсутствием относительно политической системы государства. Как правило, вся активность граждан сосредоточена на локальном уровне: их политическая самоидентификация, выбор и действия во многом определяются местным сообществом и местными лидерами. Типичным примером приходской культуры являются поселения в труднодоступной для федеральной власти местности, где сохраняются давнишние традиции, а фактическую власть отправляет собрание местных наиболее авторитетных жителей (например, совет старейшин).

2. Подданническая (зависимая) культура. Ее отличительным признаком является пассивное отношение и поведение граждан относительно политической системы. Большую роль в рамках данной культуры играют транслируемые государством нормы и ценности, на которые в основном опираются граждане, участвуя в политической жизни. По сути, это коллективистская культура, где центральное место занимает государство, а граждане стремятся получить свою выгоду от сотрудничества с государством либо пытаются избежать наказания.

3. Культура участия (партисипаторная). Представляет собой те ценности и поведенческие сценарии, которые способствуют активной включенности граждан в политическую жизнь общества и коммуникации с государством. В отличие от коллективистских культур, культура участия индивидуалистична. Для нее характерны живой интерес к политике и высокий уровень политической грамотности граждан. Данная культура способствует самоорганизации граждан в сообщества и группы интересов с целью влиять на политические решения.

Указанные типы культур являются идеальными. В действительности существующие культуры носят смешанный характер. Стоит также отметить, что политическая культура отражает не только степень влияния граждан на государство, но и другие аспекты: может ли государство влиять на граждан, где находится реальная власть в регионе, насколько фактически работают принимаемые законы.

Существуют и другие типологии политических систем: Х. Экштейн и Х. Х. Верлин разделяют политические культуры по их принадлежности к различным странам и соответствующим им политическим системам15; Д. Элазар выстраивает типологию на основе идейно-­ценностной составляющей, разделяя культуры на моралистские, индивидуалистические и традиционалистские16; Д. Каванах уделяет особое внимание культурным компонентам и их взаимосвязи17; М. Даглас рассматривает взаимосвязь психологических и общекультурных факторов в их влиянии на поведение индивида и сообщества в целом18.

В современных зарубежных исследованиях сохраняется интерес к политической культуре. Л. Блейдс и Дж. Гриммер, используя метод моделирования, выделяют политические субкультуры, кластеры глобальных ценностей и внутристрановую культурную гетерогенность19. О. Динсер и М. Джонсон, основываясь на теории Д. Элазара, рассматривают, как различные политические культуры влияют на коррупциогенность государства20. Я. Лейн и С. Эрссон, объединив теорию, эмпирические данные и количественные методы, показали влияние на политическую культуру таких факторов, как этнос, религия, историческое развитие, а также ценностей на микро- и макроуровнях21.

Российский политолог А. И. Соловьев выделяет следующую типологию политических культур:

1. Консенсуальная и поляризованная политическая культура. Консенсуальная является коллективистской культурой, где наблюдается высокая поддержка населением ценностей, целей и норм, которые формирует государство. Поляризованная культура имеет противоположный характер: она выражается в диссонансе ценностей, норм и ориентиров между гражданами и государством.

2. Официальная и реальная. Официальную политическую культуру формирует и транслирует государство. Реальная же политическая кул

...