Я от столького отказалась ради роли в этой мелодраме, а теперь вдруг обнаружила, что сценарий убог, а у меня дрянная роль
Если он что-то получал от меня, то и я кое-что у него отнимала. Я отнимала у него способность жить без меня. Я вносила половину арендной платы, готовила ему еду, стирала его одежду, чтобы в один прекрасный день он забыл о том, что прежде умел обходиться без меня, чтобы не мог и помыслить о том, чтобы обходиться без меня снова.
Рыдания взрослого человека — поистине неприятное зрелище. Плачущие взрослые похожи на детей, но наша жалкая сломленность не свойственна ни одному ребенку (в силу богатого жизненного опыта нам не хватает самозабвенной чистоты детского горя).
Я завидую сдержанным женщинам. Никогда не могла позволить себе такую роскошь.
Храбро ли быть одной? Возможно — в каком-то смысле. Но не менее храбро просить человека быть со мной, несмотря на то что этот человек мне не подходит и обращается со мной неправильно. Как я могла изо дня в день просить его о любви, если он всегда отвечал «нет»? Что за отчаяние заставляло меня так жить?
Для меня нет ничего лучше, чем проснуться среди ночи, протянуть руку и пробормотать: «Я так тебя люблю», и чтобы человек повернулся ко мне и так же сонно пробормотал: «И я тебя».
С этим не сравнятся ни наркотики, ни друзья, ни еда
Я люблю себя влюбленной. Свои чувства я считаю облагораживающими и человечными и в такие моменты одобряю себя.
Я понимала, что веду себя как ребенок, но было так больно от этого небрежного напоминания о том, что все самое дорогое для меня зависит от чужих прихотей.
Он растянул свою холодность на все время наших отношений, а я сберегла свою напоследок.
