Если у Саймона и оставались заблуждения относительно благородства войны, в этот долгий день на замерзшем озере они окончательно исчезли. В разгар жуткой бойни, когда повсюду, вперемешку, лежали тела друзей и врагов, окровавленных и изуродованных, лишившихся лиц, получивших ужасные раны, когда у него в ушах звенели крики и мольбы умиравших, он видел, что люди разом утратили достоинство;
Так, чтобы остались довольны все боги, или твой Бог, или наши предки. Довольно длинная очередь выстроилась у дальнего угла западной стены, где лежала быстро уменьшавшаяся груда деревянных щитов, на части из которых виднелись куски речного мха, оставшиеся с тех пор, когда дерево служило обшивкой лодок. Санфугол в потрепанной форме серого цвета наблюдал за их распределением. Арфист поднял голову. – А, вот и вы. Там, в углу.
«Такой ответ, несомненно, не приносит удовлетворения, Саймон, – сказал старик. – Как и любые другие, когда перед нами встают подобные вопросы. Если бы правильные ответы существовали, в мире царил бы такой же порядок, как в соборе, – ровный камень на ровном камне, идеальный прямой угол сходится с идеально прямым углом – все массивное и неподвижное, как стены собора Святого Сутрина. – Он приподнял свой кувшин с пивом, словно салютуя. – Но будет ли любовь в таком мире, Саймон?
