автордың кітабын онлайн тегін оқу О вращении сфер земных. Пьеса в одном действии
Макс Шервич

Кітап туралы Дәйексөздер2 Қазір оқып жатыр1 Тегін фрагмент

Макс Шервич

О вращении сфер земных

Пьеса в одном действии

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

1540 год, Фромборк. Один день в доме Николая Коперника. Жить этому великому астроному осталось недолго, но он все не решается опубликовать свой главный труд «О вращении небесных сфер».

Что же в конце концов подвигло Коперника на обнародование своего сочинения? Того самого сочинения, которое изменило картину мира и положило начало научно-технической революции. Что послужило если не причиной, то поводом?..

12+

1540 год, Фромборк. Один день в доме Николая Коперника. Жить этому великому астроному осталось недолго, но он все не решается опубликовать свой главный труд: «О вращении небесных сфер»

Автор излагает свою версию произошедшего.

Действующие лица:

Николай Коперник — каноник Вармии, врач и астроном.

Ян Дантишек — епископ Вармии.

Георг Ретик — ученик Коперника.

Фелиция — экономка Коперника.

Действие происходит во Фромборке, осенью 1540 года.

Комната с окном и дверью. Справа стол, заваленный рукописями, картами звездного неба и самодельными астрономическими приборами. Рядом потухший камин. Посередине обеденный стол, накрытый на две персоны. В кресле, опустив голову и прикрыв лицо руками, сидит Коперник — худощавый человек 67 лет. В дверь стучат.

Коперник (выпрямляясь, отнимает руки от лица). Да-да…

Дверь открывается и в комнату заходит Ретик, сразу за ним Дантишек. Ретику 25 лет, он изящно и щегольски одет; на его поясе шпага, эфес которой он твердо сжимает правой рукой. Дантишеку 57 лет, он облачен в наряд епископа, двигается степенно и неторопливо. Дантишек слегка подталкивает Ретика, понуждая того идти впереди себя.

Дантишек (Копернику). Прошу прощения, брат мой! Вы молились…

Коперник (встает, слегка кланяется). Нет, Ваше Преосвященство, я размышлял. По счастью, одно другому не мешает… (Приветственно кивает Ретику.) Здравствуйте, Георг!

Дантишек. Я зашел, чтобы узнать у Вас… Пан (кивает на Ретика) назвался Вашим учеником. Это правда?

Коперник. Да, я учу его астрономии…

Дантишек. Надеюсь, что только астрономии…

Коперник. Что Вы имеете в виду?

Дантишек (возмущенно). Пан позволил себе некоторые вольности в мой адрес… Можно сказать, оскорбил святую церковь в моем лице. Слава богу, без свидетелей! И я бы настоятельно рекомендовал Вам…

Ретик порывается говорить.

Коперник (предостерегающе машет рукой). Помолчите, Георг! (Дантишеку) Что же случилось?

Дантишек. …при всем уважении к Вам, брат мой… Если так пойдет дальше — церковного суда не избежать… Не мне объяснять Вам, что это такое…

Коперник. Так что же произошло?

Дантишек. Пан назвал меня выдающимся стихотворцем! А затем зачитал вслух некие вирши, которые пытался приписать мне! А потом…

Коперник (мягко перебивая). Как Вы себя чувствуете, Ваше Преосвященство?

Дантишек. Не заговаривайте мне зубы, брат мой! (Хватается за щеку, стонет.) Плохо… Я загляну к Вам попозже… Надеюсь, Вы назначите мне лечение. Да пребудет с нами Господь! (Уходит.)

Пауза.

Коперник (Ретику). Значит, теперь оскорбление святой церкви… А в прошлом месяце Вы чуть не сцепились с прихожанами костела… Вижу, Вас из дому выпускать нельзя!

Ретик. Честно говоря, я хотел сделать комплимент Его Преосвященству…

Коперник. Его Преосвященство не любит, когда читают его стихи! Сейчас он пишет церковные гимны…

Ретик. Но ведь он действительно писал стихи! И даже талантливые!

Коперник. Его Преосвященство не любит, когда вспоминают его прошлое. Возможно, он и сам пытается его забыть.

Ретик. Пан Николай! А Вы сами писали стихи?

Коперник. Писал, но вовремя оставил. Бог не наградил меня поэтическим даром.

Ретик. Ну, Вам занятий и без того хватает. Вы и врач, и математик, и астроном…

Коперник. Ладно, ладно! Вы же знаете, я не единственный служитель церкви, который врачует и занимается науками.

Ретик. Знаю! Но Вы единственный, кто… (подбирает слова) кто… кто…

Коперник. Спасибо за похвалу! Успокойтесь. Скажите, наконец, что на Вас сегодня нашло?

Ретик. Я много думал о Вас. И о Ваших трудах.

Коперник. И что же надумали?

Ретик. Пан Николай! Опубликуйте Вашу рукопись!

Коперник (отворачивается и подходит к окну). Яблоки в этом году хорошо уродились…

Ретик (насмешливо). Черных кошек в городе тоже полно…

Коперник. Это Вы к чему?

Ретик. Видел я сегодня одну бабу… С рынка шла… Шла себе, шла… и повернула обратно из-за какой-то черной кошки, перебежавшей дорогу. Дома, небось, дети голодные сидят, а она от кошек бегает…

Вбегает Фелиция, творя молитву, с корзиной в руках.

Ретик (с удивлением глядя на Фелицию). Однако! Не ожидал! (Поворачивается к Копернику и показывает рукою на Фелицию.) Но… как? Она? И у Вас?!.. (Отходит в сторону, присаживается на стул, внимательно разглядывая Фелицию.)

Фелиция. Простите, пан Николай, я помешала Вам… Вы размышляли?

Коперник. Нет, я ждал! И жду Вас уже около часа! Что случилось?

Фелиция. Я не смогла раньше… В городе так много злых людей! Я не хотела с ними сталкиваться…

Коперник. Перестаньте нести чепуху! Вы повторяете всякий вздор! Что за злые люди?! И потом… (Подходит к столу с картами и поднимает со стола пучок травы.) Во что Вы превращаете мой дом? Зачем Вы положили это сюда, Фелиция, зачем?

Фелиция. Не гневайтесь, пан Николай! Это от сглаза…

Коперник. Спасибо, но мне это не нужно. Уберите! (Протягивает пучок Фелиции.) А это что такое? (Вытаскивает из-за стопки книг еще один пучок.)

Фелиция. Это трава святого Иоанна! Это от обмана!

Коперник. От какого обмана?

Фелиция. Ото всякого, бесовского и человеческого!

Коперник. А нас кто-то пытается обмануть?

Фелиция. Обмануть может всякий! А торговка травами сказала мне, что…

Ретик (Фелиции). А Вы уверены, что сама торговка Вас не обманула?

Фелиция застывает на месте.

Ретик. Ну же?!

Фелиция (вздрагивая). А! Ну, я не знаю…

Ретик. А Вы узнайте! Сходите к соседней торговке!

Фелиция (кланяясь, пятится спиной к двери). Благослови Вас Господь! Спасибо за совет, добрый господин!

Ретик. Только учтите, что и она может обмануть!

Фелиция (останавливаясь). И что же мне теперь делать?

Ретик. Выбросите свой веник!

Фелиция (отрицательно качая головой). Не-ет! Сегодня я видела черную кошку!.. Она сидела посреди дороги и смотрела на меня своими зелеными глазами!..

Коперник. Ну и что?!

Фелиция. Простите, пан Николай! Но Ваша прежняя экономка, пани Анна… та, что была здесь до меня… Говорят, она была ведьмой!

Коперник. Перестаньте нести чепуху!

Фелиция. Говорят, она Вас… околдовала.

Коперник. Повторяю Вам…

Фелиция. И Его Преосвященство так говорит! Вот! (Довольно улыбается, вытаскивает из своей котомки пучок сушеной травы и кладет его на стол перед Коперником.) Это — от порчи!

Коперник. Господи! Уберите!

Фелиция. Так чем же Вас околдовала пани Анна? Я только затем спрашиваю, чтобы защитить Вас!

Коперник. Повторяю Вам…

Фелиция. Так все говорят! Она — ведьма! Чем она Вас околдовала? Я должна знать! (Вытаскивает из котомки берцовую кость.) А вот это — от…

Коперник. Хорошо, околдовала…

Фелиция замирает в ожидании.

Коперник. Чем?.. Если Вам так угодно — любовью!

Фелиция. Любовью? (Бросает кость обратно в котомку.) Нет, я просто спросила, чтобы… (Растерянно убирает со стола первый пучок травы к себе в котомку.) …любовью?.. (Убирает второй пучок.) …я бы так никогда не посмела…

Ретик. А у Вас и не получится!

Фелиция. Но Вы же позволите разжечь камин? (Берет в руки горшок.)

Коперник. Вы собираетесь готовить обед?

Фелиция. Какой же это обед, пан Николай?! Вот я насыплю сюда иголок (достает из котомки иглы и засыпает их в горшок) и добавлю дубовых листьев (засыпает горсть листьев). Ученые люди, а не знаете такой простой вещи!

Коперник. Какой?!

Фелиция (восторженно). Смесь из иголок и дубовых листьев — лучшее средство для опознания ведьмы! Поместите такую смесь в горшок и поставьте его на очаг! Первый, кто войдет в дом с таким очагом, — ведьма! (Ставит горшок на очаг и раздувает огонь.)

Ретик. Что-о?! А если войду я?!

Фелиция. Тогда Вы ведьмак! Колдун! Ох вы, звездочеты! Как дети малые!

Коперник. Перестаньте, Фелиция. У нас есть свои заклинания! С ними нам не страшна никакая порча! (Ретику.) Георг, дайте мне таблицу аномалии Солнца!

Ретик. Вы хотите вычислить уравненную величину?

Коперник (вставая). Совершенно верно! И если простафарезы Луны и Солнца будут в разные стороны, то тем более будет предшествовать светило с вычитаемым простафарезом…

Ретик (понимающе кивает головой, подает Копернику несколько листков бумаги). И сумма этих простафарезов даст расстояние между светилами!

Коперник. Вот именно! (Выглядывает в окно.) Когда же с залива уйдет туман?!

Фелиция (отшатываясь). А в Ольштыне, говорят, навели град на поля…

Коперник (оборачиваясь к Фелиции). Что?! (Ретику) Я хочу убедиться в том, что первый эпицикл, двигаясь против направления вращения деферента, делает с ним одинаковое количество оборотов…

Фелиция. Что?! (пятясь к двери) Позвольте мне удалится, пан Николай!

Коперник. Конечно, Фелиция! Только принесите нам яблок!

Фелиция выходит.

Ретик (кивает на дверь, из которой вышла Фелиция). Вот Вам типичный представитель нашего народа! Свято верит во всякую чепуху! И при этом на каждом шагу боится, что ее обманут! Но, видно, кто-то ее уже обманул… причем на всю оставшуюся жизнь… А она и не догадывается. И все время спешит, спешит… если, конечно, ей на дороге не встретится черная кошка! О, тут она будет стоять как вкопанная, будьте покойны!..

Коперник. Будет Вам, Георг! Она несчастная женщина! Я лечил ее на днях…

Ретик. О да! Вы всех лечите! И у Вас все несчастные! У Вас все добрые! А вот как подсыплет такая добрая Вам в суп мышьяк вместо соли… Просто так, по незнанию, не со зла…

Коперник. Тогда я уже не буду здесь сидеть.

Ретик. Вот именно! А Вы нужны мне! И не только мне! Вы нужны людям!

Коперник. Так ли уж нужен?

Ретик. Не цените Вы себя, не цените! (начинает ходить по комнате.) Подумать только: сотни лет люди верили, что Солнце вращается вокруг Земли! А Земля неподвижно стоит в центре мироздания. А ведь человек есть соль земли! И вот Вы — Вы! — подсчитали и доказали, что все совсем наоборот! И Земля не центр мироздания! И мы — люди! — не в центре! В центре — Солнце! Вы проявили большую научную смелость, чтобы…

Коперник. Хватит, Георг, хватит! «Научная смелость»! Да, наша наука молода и нуждается в поддержке… Да, нам нужно быть не только разумными, но и смелыми. Но откуда взялось это сочетание — «научная смелость»?! Не понимаю! И уж если говорить о смелости… Представьте себе, Георг, толпу досужих зевак, готовых унизить Вас только потому, что они ничего не понимают в том, что Вы говорите! Представьте, что многомесячные труды идут насмарку из-за незамеченной вовремя ошибки в расчетах! Представьте, что Вы неделями томитесь в ожидании чистого звездного неба, чтобы произвести нужные наблюдения! Туманы и облака здесь появляются часто… И если уж нужна смелость, чтобы преодолеть все это и продолжать свою работу, — эта смелость простая, человеческая, а не какая-то там… «научная»!

Ретик. Но ведь Вы все преодолели и дошли до конца!

Коперник. До конца?! (Усмехаясь.) До конца… Не думаю, что мое открытие так уж повлияет на доходы торговки травами… Была бы прибыль! А без нее она и левую руку от правой не отличит… Вы переоцениваете мой труд.

Ретик. Не смейтесь, пан Николай! Я и не говорю, что все прямо так сразу и поймут Ваше открытие! Я и не говорю, что оно всем нужно сегодня! Но, поверьте мне, пройдет еще лет пятьдесят — сто, и Вы не узнаете этот мир! Небо станет ближе к земле! И я верю, настанет тот час, когда человек ступит на поверхность Солнца! И произойдет это благодаря Вам!

Коперник. Я лечил многих людей, Георг… Все чаще я думаю, что это было лучшее в моей жизни…

Ретик. Неправда! Вы лечили тела, Его Преосвященство — души… Не знаю, как это ему удается… Кто-то должен взяться за разум! И Ваша рукопись — лекарство от глупости! Это дорогого стоит!

Коперник. Мои расчеты далеко не так точны, как мне бы хотелось…

Ретик. Простите, пан Николай, но мне кажется, что Вы просто упрямитесь! Этого я не понимаю! Вы уже сделали все, что могли. Чего же еще? Чего Вы хотите?

Коперник (подходя к окну). Я хочу, чтобы с залива ушел туман… Хочу, чтобы мне привезли новую астролябию из Кракова от пана Полонского… Говорят, он создает хорошие астролябии… И… сказать Вам правду? (Смущенно улыбается.) Я устал. И я… я хочу яблок…

Ретик. Вы все о яблоках! Послушайте, пан Николай, в Нюрнберге есть замечательная типография! Я Вас прошу, просто умоляю: дайте мне рукопись, и очень скоро она превратится в книгу! Ее прочитают все, кто умеет читать!

Коперник. Ну что же Вы так к ней прицепились? Вам-то она зачем?

Ретик. Мне?.. Время спит! Я хочу его разбудить! Хочу увидеть удивление на окружающих меня лицах! Да-да, не смейтесь! Поверьте, я буду счастлив, когда с лиц всех этих крестьян и торговцев исчезнет выражение покорности, которое меня просто бесит! Когда с лиц всех этих епископов и баронов исчезнет выражение самодовольства, которое бесит меня не меньше! Когда все поймут, что наш мир вращается вокруг не только церкви и рыночной площади! Когда люди поймут, что…

Коперник. Вы женаты, Георг?

Ретик. Вы снова смеетесь… Понимаю. Нет, не женат! А на ком? Природа сказала женщине: будь прекрасной, если сможешь; мудрой, если хочешь, но благоразумной ты должна быть непременно. Где Вы сегодня видели благоразумных женщин?

В комнату робко входит Фелиция. Она поддерживает подол, наполненный яблоками.

Фелиция. Вы позволите, пан Николай? Я принесла яблок.

Коперник. Спасибо, Фелиция!

Фелиция (кивая головой на очаг). Кто-нибудь заходил?

Ретик. Кроме Вас — никто! Так что Вы первая! (После паузы, с притворным ужасом.) Как?! Значит, Вы и есть та самая ведьма, которую все мы ждем с таким нетерпением? А позвольте узнать: как давно Вы были на последнем шабаше? (Копернику.) Да, пан Николай, не везет Вам на экономок!

Фелиция непонимающе смотрит то на Ретика, то на Коперника. Затем на ее лице отображается ужас. Фелиция падает перед Ретиком на колени, яблоки высыпаются из ее подола.

Фелиция (целуя руки Ретику). Нет, нет, нет! Я бы никогда не осмелилась! Я причащаюсь каждый день! Я исповедуюсь каждый день! Я молюсь каждый день! Разве ведьмы умеют молиться? Вот, послушайте! Отче наш, иже еси на небеси…

Ретик (отшатываясь). Господи, да что же это такое?!

Коперник. Прекратите! И оставьте меня! Оба!!!

Фелиция (поднимаясь с колен). Простите, пан Николай, я бы никогда не…

Ретик. Я же пошутил!

Коперник (взмахивая рукой). Уйдите! (Ретику.) Георг! И принесите мне перья и чернила…

Фелиция и Ретик уходят.

Коперник напряженно смотрит на затворившуюся дверь. Затем встает и подходит к лабораторному столу. Бережно берет в руки астролябию, поднимает ее над собой и смотрит через нее вверх.

Дверь приоткрывается. Входит Дантишек.

Дантишек. Прошу прощения, брат мой, что я без предупреждения. Вы размышляли?

Коперник (оборачиваясь). Нет, Ваше Преосвященство, я вспоминал. И как раз собирался обедать… Прошу Вас разделить со мной эту скромную трапезу.

Дантишек. Благодарю! (Смотрит на стол, указывает на него рукой.) Я смотрю, тут накрыто на двоих? Вы ждали меня?

Коперник. Нет, Ваше Преосвященство. Последний год я уже никого не жду. А то, что на двоих, — так это по привычке…

Дантишек. Брат мой, я уже третьи сутки не могу ни спать, ни есть! (Тычет себе пальцем в челюсть.) Опишите мне подробный состав, исцеляющий от зубной боли!

Входит Ретик. Увидев Дантишека, он останавливается и делает резкий, отрывистый поклон.

Ретик. Добрый… день… Ваше Преосвященство!..

Дантишек. Добрый день… сын мой. Чувствую, мне придется к Вам привыкать…

Ретик. Это будет несложно, Ваше Преосвященство! (Копернику.) Пан Николай! (Протягивает связку перьев и склянку чернил.) Вот!

Коперник. Спасибо, Георг.

Дантишек. Так вот кого Вы ждали, брат мой!

Ретик. Я, пожалуй, пойду!

Коперник. Останьтесь, Георг! Вы, наверно, голодны? Можете отобедать у меня…

Ретик. Благодарю! (Садится за стол.) Я действительно проголодался!

Дантишек (поворачиваясь к двери). Не буду вам мешать.

Коперник. Ваше Преосвященство!

Дантишек (останавливаясь, недовольно). Что?!

Коперник. Второй прибор я приготовил для Вас.

Дантишек (расплываясь в улыбке). Правда? (Садится напротив Ретика, обращаясь к Копернику.) А как же Вы?

Коперник. Мне не хочется есть… А вам я налью травяного отвара… (Подходит к шкафу и, сгорбившись, наливает отвар из кувшина в кружку.)

Дантишек (Ретику). Сын мой!

Ретик. Да?..

Дантишек. Ведь Вы учились в университете?

Ретик. В университете…

Дантишек. В Фельдкирхе?

Ретик. В Фельдкирхе…

Дантишек. Вы не застали там профессора Полонского?

Ретик. Не застал…

Дантишек. Он преподавал в Фельдкирхе…

Ретик. Понимаю…

Пауза.

Дантишек. А потом Вы учились в Виттенберге?

Ретик. В Виттенберге…

Дантишек. Вы не застали там профессора Полонского?

Ретик. Не застал…

Коперник ставит рядом с Дантишеком кружку. Дантишек кивает в знак признательности.

Дантишек. А потом был Цюрих?

Ретик. Я не знаком с профессором Полонским!

Дантишек. Жаль, жаль… А ведь профессор Полонский — выдающийся человек! Знаток античности! Disce, sed a doctis, indoctos ipse doceto… У знающих учись, незнающих сам учи.

Ретик молчит. Коперник отходит обратно к лабораторному столу, с которого берет лист бумаги и чернильницу.

Дантишек. Что же Вы молчите? Совсем недавно Вы так красноречиво пытались убедить меня в том, что я сочинял стихи в честь Эроса! И Вам это почти что удалось.

Ретик. Боюсь, мои мысли будут Вам неинтересны…

Дантишек. Отчего же, сын мой? Вы обладаете светлым разумом. Слушать людей, подобных Вам, всегда отрадно.

Ретик (польщенно). Благодарю, Ваше Преосвященство! Мне бы только не хотелось, чтобы меня превратно поняли!

Дантишек. Не беспокойтесь, сын мой! Я пойму так, как нужно.

Ретик. Я хочу сказать… Dediscit animus sero, quod didicit diu. Не скоро забывается то, что долго заучивалось. Вот Вы все время говорите о пане Полонском. А вокруг нас огромное число людей, которые всю свою жизнь повторяют одно и тоже. Как слова молитвы, они повторяют то, чему их научили! Совершенно не думая! И, если уж честно, совершенно не веря в то, о чем говорят! И я очень хочу надеяться, что пан Полонский не относится к числу таких людей!

Дантишек. Пан Полонский — умнейший человек. В Краковской академии он преподавал как медицину, так и правоведение. О его начитанности ходят легенды!

Ретик. Ну конечно! Начитанность! Я тоже обучался в университете и — поверьте мне — повидал много «начитанных»… Они подобны пирогам: чем их начинят, то и носят в себе. А знают ли они хотя бы сколько ног у мухи?

Дантишек. В двадцать лет он написал свою первую диссертацию! (Осекаясь.) Сколько ног… у кого?

Ретик. У мухи! Спросить бы при случае пана Полонского! Он ответит, что восемь, уверен! А почему? А потому, что так его учили! И его учителей! И учителей его учителей! Конечно, ведь сам Аристотель так считал! А вот самому поймать и подсчитать — так нет!

Дантишек. А сколько ног нужно Вам?

Коперник. Прошу меня простить. (Садится во главе стола и начинает записывать рецепт.)

Ретик. Мне? Столько, сколько их на самом деле! Вы позволите, Ваше Преосвященство? (Поспешно встает из-за обеденного стола, подходит к лабораторному, роется в куче приборов и свитков и, наконец, достает закупоренную колбу.) Вот, взгляните!

Дантишек (настороженно глядя на колбу). Что это?

Ретик (ставит колбу рядом с тарелкой епископа). Муха! Можете пересчитать сами!

Дантишек (с брезгливой гримасой отодвигает колбу, встает из-за стола). Спасибо, я уже сыт! И знаете, меня никогда не интересовали такие мелочи… А в Вашем возрасте я интересовался не мухами, а кое-чем другим…

Ретик (забирает колбу, чуть не плача). Но ведь у мухи шесть ног! Это правда! Правда!!!

Дантишек. Вы считали?

Ретик. Считал!

Дантишек. Сами?

Ретик. Сам!

Дантишек. Но зачем?

Ретик. Я хотел узнать правду!

Дантишек (задумчиво). Вы женаты?

Ретик. Господи, и Вы туда же! Хорошо, давайте по-другому. Вы помните еще, как шатается молочный зуб?

Дантишек хватается за щеку и морщится.

Коперник осторожно дует на рецепт и кладет его рядом с Дантишеком.

Ретик. А я помню! Мне всегда хотелось выдрать его самому, не дожидаясь… Я расшатывал зуб, царапал язык до крови… И я выдирал! (Показывает на себе, как это делается.) Оно, кстати, и безопаснее: во сне не выпадет, не подавишься… И вот: весь наш мир — это молочный зуб!

Коперник (предостерегающе). Георг!

Ретик. Он давно шатается! Его нужно выдрать!

Коперник. Георг!!

Дантишек (Копернику). Ничего, брат мой, ничего! (Ретику.) Так, значит, выдрать? С кровью?

Ретик. Как получится…

Дантишек. А Вы далеко пойдете! Сначала — мухи. Теперь — зубы…

Коперник. Георг! Будьте добры, подготовьте смотровую площадку. Ведь небо когда-нибудь очистится.

Ретик кивает.

У двери он останавливается, поворачивается к Копернику, желая что-то сказать, но только машет рукой и выходит.

Дантишек (вставая из-за стола). А он мне почти что понравился! Похож на нас в молодости… Стремительный… (Заходит к Копернику за спину и кладет ему руки на плечи.) Ведь если вспомнить, и мы и дрались, и любили… Я с Вами чуть на дуэли не подрался! Помните?

Коперник. Из-за дочери купца с улицы Плотников? Ну, когда это было…

Дантишек. И на звезды когда-то вместе смотрели…

Коперник. А почему «когда-то»?

Дантишек (убирая руки с плеч Коперника). Вы-то продолжаете. Вас все звезды занимают. А я больше с людьми.

Коперник. Не делайте вид, что считаете меня ученой крысой, которая не видит вокруг ничего, кроме своей норы. Вы, думаю, прекрасно знаете, что именно я возглавил оборону города во время войны с крестоносцами. В то время как кое-кто (показывает пальцем за свое правое плечо) отсиживался в безопасности…

Дантишек. Конечно, конечно…

Коперник. А эпидемия чумы? Скажу, не хвастаясь: как врач я сделал все что мог…

Дантишек. Ну конечно, конечно… Но одно дело — чума и крестоносцы. А другое — наши князья и епископы. (Усмехаясь.) Последние-то посерьезнее будут. Пострашнее, я бы сказал.

Коперник. Вы правы. Княжеских дворов и так называемого «высшего» общества я старался избегать.

Дантишек. Вот-вот… Это Вы, брат мой, стали каноником под покровительством Вашего дяди. Это Вас избрали каноником заочно, пока Вы учились в Италии. Это Вы приехали сюда к накрытому столу… и очень хорошо накрытому… уж извините меня за откровенность! Мне же приходилось самому карабкаться. С подножия горы к ее вершине! Самому! Ох, каких типов я только не насмотрелся! Прихлебал, предающих своих покровителей при первой опасности! Словоблудов, прикрывающих потоками слов пустоту своих душ! Лицемеров, обнимающих рукой, в которой зажат нож!

Коперник. Мне казалось, Вы всегда прекрасно с ними уживались…

Дантишек. И уживаюсь! А что делать? Приходится… А времена изменились… Да, я стал лучше разбираться в людях…

Коперник. И что же люди?

Дантишек. Люди? Люди — корыстны!

Коперник. Не слишком ли Вы упрощаете людей?

Дантишек. А зачем усложнять? Вы же сами стремитесь к простоте! Земля в центре мироздания Вас, видите ли, не устраивает! Заменим ее Солнцем — так проще будет! Ведь так Вам кажется?!

Коперник. Да. Но я рассчитываю движения светил, а не людей.

Дантишек. Людей рассчитать еще проще, поверьте!

Коперник. Я так не думаю…

Дантишек. Просто Вы никогда не пробовали этим заниматься!

Коперник. Георг думает о людях не лучше Вашего…

Дантишек. Георг? Этот Ваш ученик?

Коперник. Да.

Дантишек. Проходимец! Что ему нужно от тебя?

Коперник. Я же говорил! Он учится у меня астрономии!

Дантишек. Не смеши меня, Николай! Кому нужны сейчас знания! Деньги — вот что ему нужно!

Коперник. Георг — обеспеченный человек. Деньги ему не нужны…

Дантишек (воздевая руки к небу). Господи! Ты явил чудо! Я видел человека, которому не нужны деньги! (Спокойнее.) Пребывание подобных людей в нашем городе нежелательно, брат мой.

Коперник. Что же такое происходит, Ваше Преосвященство? Я слышу от Вас такие слова в третий раз! Сначала Вы изгнали каноника Александра, которого я ценил выше других… Моего лучшего друга, который всегда…

Дантишек. Вы сказали «каноника Александра»? Брат мой, Вам ли не знать, что каноник Александр был изгнан из нашего города за ересь!

Коперник. Ересь?! Ах да! Конечно, ересь! Ведь он был не согласен с Вами в вопросах торговли овсом и зерном!

Дантишек. Не будем вдаваться в вопросы экономики. Это заведет нас слишком далеко.

Коперник. Хорошо, не будем… Но Анна! Ее-то за что?! Она была моей экономкой, но экономикой не занималась! И вдруг весь Фромборк хором стал твердить, что Анна — ведьма! Откуда это пошло?!

Дантишек. А я откуда знаю? Сложно пресечь выражение народных чувств и народной мудрости…

Коперник. Вы хотели сказать «народной глупости»?

Дантишек. Зачастую это одно и то же.

Коперник. Неужели Вы сами верите всем этим сплетням?

Дантишек. Конечно же нет! Женщине вовсе не обязательно быть ведьмой, чтобы околдовать мужчину… или даже свести его с ума! Уж в этом я разбираюсь получше тебя.

Коперник. Тем не менее, Вы приложили все усилия, чтобы разлучить меня с ней!

Дантишек. Ради Вашего же блага, брат мой! Эта экономка пятнала твое честное имя. Такая молодая и красивая женщина в твоем доме… (с возмущеннием.) Что ей было нужно от тебя?!

Коперник. Господи боже! Что может быть нужно экономке? Кров и плата за труд!

Дантишек. Кров и плата? Но молодая и красивая экономка — это уже не просто экономка! Это… это… Не хочу, Николай, оскорбить твои самые святые чувства. Но уж позволь мне сказать, если разговор зашел о женщинах… Я говорил: «Я знаю людей!» А теперь я скажу: я также знаю и женщин! Я знаю эту породу! Паразиты! Их нет, когда они нужны, но они вылезают на свет, когда… Впрочем, (машет рукой) не будем об этом…

Коперник. Но кому же тогда место в нашем городе?!

Дантишек. Людям, которые точно знают, чего они хотят! И честно, прямо говорят об этом! Мне надоело вранье. Нужны деньги? Так и говори! А не так, как этот Ваш Георг… «У мухи шесть ног»! Это же наглость! На что он намекает?!

Коперник. Да на что здесь можно намекать?

Дантишек. Друг мой, ведь Вы прекрасно знаете, что Ваш ученик сторонник Реформации! А проще говоря, лютеранин.

Коперник. Знаю. И что?

Дантишек. Как это «что»?! Человек, предавший святую католическую церковь, с легкостью может предать кого угодно… и своего учителя!

Коперник. Что?! Я слышу подобные предостережения отовсюду… А вдруг меня обманут! А вдруг предадут! И что же Вы предлагаете?! Запереться в келье?! Уйти в монастырь?!

Дантишек. Продолжайте заниматься астрономией. Смотрите на звезды! Вот Ваш монастырь. Звезды Вас не обманут. И не предадут. А люди… (Презрительно машет рукой.) Людям далеко до звезд…

Коперник (задумчиво). В молодости я признавался в любви к девушкам… Потом — Птолемею, Платону, Архимеду… и звездам…

Дантишек. Ну, до Архимеда у меня не дошло. (Помолчав, задумчиво.) …и до звезд тоже… к сожалению.

Входит Ретик.

Ретик. Ваше Преосвященство! (Кланяется Дантишеку.) Пан Николай! (Кланяется Копернику.) Я подготовил смотровую площадку!

Коперник. Небо очистилось?

Ретик. Пока нет.

Дантишек (кладет руку на рукопись, Копернику). Вы позволите, брат мой?

Коперник. Конечно, Ваше Преосвященство!

Дантишек берет рукопись в руки.

Ретик. Ваше Преосвященство!

Дантишек (перелистывая рукопись). Да?

Ретик. Простите… Вы разбираетесь в астрономии?

Дантишек. Немного… Думаю, труд нашего уважаемого доктора Николая весьма поспособствует исправлению церковного календаря…

Ретик (с недоумением). Возможно… Но не в этом суть!

Дантишек. А в чем?

Ретик. Труд пана Николая изменит картину мира! Центр мира переместится!

Дантишек (с недоумением). Возможно… Но зачем? Мы научимся точнее определять даты церковных праздников… Только и всего. Вот что важно! И нужно!

Ретик. Не смейтесь! Неужели Вы не понимаете? Ведь все должно быть иначе!.. Ну хорошо, давайте по-другому. Пан Николай, ведь Вы умеете плавать?

Коперник. Да, умею.

Ретик. А я до десяти лет боялся воды как огня! Зато сейчас запросто переплываю Вислу! И знаете, как меня научили?

Коперник. Как?

Ретик. Столкнули в воду с обрыва!

Дантишек. Кто?!

Ретик (уклончиво). Друзья… За что я им весьма признателен… сейчас… Так давайте не бояться перемен!

Дантишек. Уметь плавать — это, конечно, хорошо. Но при том еще лучше знать, куда плыть…

Ретик. Это знает каждый второй! Вот Вам пример. Какой-нибудь крестьянин из глухой деревушки бросает свой клочок земли и стремится сюда, к нам, чтобы выслужиться здесь хотя бы до диакона. Местные диаконы стремятся уже отсюда в Краков. А краковские профессора изо всех своих сил пытаются попасть в Рим — центр мира! Но я что-то не замечал, чтобы кто-то из них порывался вернуться обратно…

Коперник. Я учился в Болонье и Падуе, читал лекции в Риме… Я вернулся!

Ретик. Ну, это Вы! Такое не каждому дано. Но не в этом главное! Главное в том, что многие считают все, находящееся за пределами Рима, недостойным своего внимания. И весь окружающий их мир оставляют неизученным. А сместите центр мира, и начнется движение! Все поймут, что до того находились не там, где нужно! И полезут, поедут в новый центр. И на новой дороге найдут столько интересного и полезного, что им никогда и не снилось… Так и с Солнцем!

Дантишек. Смотрите, как бы Вас не задавили на этой «новой» дороге.

Ретик (уверенно). Не задавят!

Дантишек. Ну, ну… (Мягко и осторожно.) Позвольте, сын мой…

Ретик. Что?

Дантишек. Вы называете себя Ретик?

Ретик. Да, а что?

Дантишек. Зачем Вы скрываете свое настоящее имя, пан Георг?

Ретик. Что?!

Дантишек (возбужденно). «Что»?! Хватит словоблудия! Ведь Ваше настоящее имя Георг фон Лаухен! Какой же Вы Ретик?!

Пауза. Ретик молчит.

Дантишек. Что же Вы молчите?! А я объясню! (Копернику, возбужденно, почти радостно.) Брат мой! А знаете ли Вы, кто скрывается под личиной Вашего любимого ученика?

Коперник молча встает, подходит к окну и смотрит вдаль.

Дантишек. Молчите?! Ладно, я скажу! А знаете ли Вы, что отец Вашего… Георга… четырнадцать лет тому назад был обезглавлен на главной площади славного города Фельдкирха — это в Австрии.. А за что? Не ждите тут чего-то страстного или геройского! За кражи! За простые, обыкновенные кражи! Папа Георга (брезгливо показывает пальцем на Ретика) был лекарем и любил… уж извините меня… что-нибудь стянуть у своих пациентов! (Ретику.) Чем любил поживиться Ваш папа? Ясно, деньгами… А может, он не брезговал и одеждой? А Вы ему помогали?

Ретик прижимает рукопись к своей груди.

Дантишек. Помогали, да? Яблоко от яблони, как говорится… По своему малолетству Вы, наверное, просто прятали краденное в укромных местах?!

Ретик (негромко, задыхаясь от гнева). Я сразу же ушел из дома… Я сменил имя, чтобы забыть… и чтобы меня забыли… Потом университет… (Срывается в крик.) Но я не украл в своей жизни ни шиллинга!

Дантишек. Верю, сын мой, верю! (Озабоченно.) Но есть и другие… Вы понимаете?.. Другие могут не поверить. И не удивлюсь, если Вас арестуют прямо у городских ворот… при выезде… за кражу…

Ретик. За какую кражу?.. Кражу чего?..

Дантишек. За кражу вот этой рукописи. (Указывает пальцем на рукопись, которую Ретик все еще прижимает к своей груди.) Ах да! Ведь я еще не сообщил Вам. На днях Его Святейшество папа Павел подписал указ об официальном признании ордена иезуитов. Вам, думаю, известны их принципы. «Разрешено все, что идет на пользу святой католической церкви». Что тут говорить о рукописи! Не удивлюсь, пан Георг, если Вас, как сторонника Лютера, задержат у ворот за переход в иудейскую веру!

Коперник (все так же глядя в окно). Это правда?

Дантишек (устало). Кого Вы спрашиваете, брат мой?

Ретик (бормоча себе под нос). Не украл… ни шиллинга… (Кладет рукопись на стол.) Ни шиллинга… не украл… (Медленно направляется к выходу.) Я никогда ничего не крал… (Останавливается у двери, гневно, во весь голос.) Я еще вернусь!

Дантишек. Конечно, вернетесь, сын мой… Вернетесь… чтобы попрощаться. И мой Вам совет: не задерживайте с отъездом! Я уже приказал своим слугам сопроводить Вас. Вас выведут из города неприметно и безопасно. Лошади ждут Вас!

Ретик приоткрывает дверь, чтобы выйти.

Коперник (оборачиваясь). Георг!

Ретик приостанавливается.

Коперник. Георг! Я тоже Вас жду…

Ретик опускает голову и выходит.

Дантишек. Ушел! И как скромно! А какие громкие речи! Господи, брат мой, с кем Вы общаетесь?! Общались бы лучше с достойнейшими… с такими, как Вы сами…

Коперник. И Вы?

Дантишек. Ну, если Вы так настаиваете… Да, и я! Впрочем, можете еще читать свои лекции Вашей экономке. (Усмехаясь.) Она все равно ничего не поймет…

Входит Фелиция.

Фелиция (глядя себе под ноги, робко). Простите меня, пан Николай… Никто не заходил?..

Коперник. Заходили, Фелиция, заходили!

Фелиция поднимает голову, взор ее упирается в Дантишека.

Фелиция. Господи боже! Ваше Преосвященство?!

Дантишек. Подойди ко мне, дочь моя! (Протягивает руку для поцелуя.)

Фелиция идет к Дантишеку как завороженная, но, не доходя, падает на колени. Дантишек недовольно морщится, но подходит к Фелиции с вытянутой для поцелуя рукой.

Дантишек (Копернику). Вот, брат мой, истинный пример простодушия и бескорыстия! (Подносит свою руку к губам Фелиции, та приникает к его руке.) Скрывает ли что-нибудь наша дочь? Нет! Ей нечего скрывать! (Возлагает вторую руку на голову Фелиции.) Желает ли она чего-нибудь? Нет! Ей нечего желать!

Коперник. Нет, нет… Такого не может быть. Всякому человеку что-нибудь нужно. Конечно, если он живой…

Дантишек отрицательно качает головой. Он читает краткую молитву, благословляя Фелицию.

Коперник. Фелиция, послушайте!

Дантишек недовольно качает головой, продолжая читать молитву.

Коперник. Но Вы еще не совсем здоровы… Неужели Вам не хочется хотя бы здоровья?

Дантишек (снимая руку с головы Фелиции, недовольно). Кого Вы спрашиваете, брат мой?

Коперник. Фелиция, неужели Вам уже ничего не нужно?

Фелиция молча встает.

Коперник. Фелиция! Пожелайте чего-нибудь!

Фелиция молчит.

Коперник. Чего-нибудь! Ну хотя бы чего-нибудь!

Фелиция. Вам?