Мы придумываем себе некий портрет наших друзей и знакомых, а затем упорно за него цепляемся, не допуская даже мысли, что в какой-то ситуации люди вполне могут поступать вопреки нашим о них представлениям
— Даже имея зоркие глаза, мы видим лишь то, что уже знаем. Других людей воспринимаем не такими, какие они есть, а такими, какими нам хочется их видеть. Заслоняем настоящего человека нарисованной картинкой. И любовью называем лишь те проявления, которые соответствуют нашим о ней представлениям. Мы стремимся установить правила и требуем, чтобы нас любили в соответствии с ними. Словом, признаем любовь только в том наряде, который сшили ей сами. Все прочие отвергаем. Они вызывают у нас сомнения и подозрения. Мы превратно понимаем чью-то искренность, в самых простых словах ищем скрытый смысл. Неудивительно, что мы начинаем упрекать другого человека. Утверждаем, что он вовсе нас не любит. А он любит, только по-своему, но мы этого не замечаем и не пытаемся узреть.
Могут ли у слов вырасти крылья? Способны ли фразы порхать, как бабочки? Разве им под силу пленять нас и уносить в другие миры? Мыслимо ли, чтобы человек содрогнулся от слов, аки земля – от природного катаклизма? Неужто в их власти открывать потаенные уголки наших душ? Не знаю, умеют ли все это делать сами слова, но вместе с голосом – еще как!
Ведь то, что ты значишь для меня, любовь, которую даришь, не зависят от того, в каком уголке мира сейчас находишься. Чтобы чувствовать тебя, вовсе не обязательно держаться за руку.
Как вы думаете: мы оставляем наших умерших позади? Я думаю, мы берем их с собой. Они сопровождают нас, оставаясь рядом, хотя и в другой форме. Нам нужно принять их смерть и смириться с их новым обликом.
