Благословенно МВИЗРУ ПВО
Книга вторая
Под общей редакцией Владимира Броудо

© Под общей редакцией Владимира Броудо, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О сборнике

Сборник художественных произведений авторов —выпускников разных лет Минского ВИЗРУ ПВО наполнены любовью к своей Альма-матер, Отечеству и сослуживцам по училищу и дальнейшей службе.. Авторы произведений: Александр Широков, Юрий Алабов, Виталий Курильчик, Алек Хлебов, Семён Толмачёв, Александр Мамонов, Юрий Хлебовец, Владимир Никульников, Игорь Трофимов, Андрей Фролов, Владимир Белкин, Владимир Броудо, Николай Чикин.

Книга создана на основе МВИЗРОВСКОГО БРАТСТВА слушателей (курсантов) и преподавателей всех поколений. Наша дружба и память ВЕЧНЫ!

Широков Александр Михайлович

Поэт, фронтовик, заместитель начальника МВИЗРУ по учебной и научной работе, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники БССР, член-корреспондент Академии Наук БССР.

Неизвестному поэту

 

Где-нибудь, в какой-нибудь земле,

там, где память не уносит Лета,

надо бы поставить монумент

строчке неизвестного поэта.

   

Как в армейской службе рядовой

очень мало значит в одиночку,

с ротою выигрывает бой…

Так вот и в поэзии со строчкой.

Чьи стихи наш Пушкин почитал,

   

и кому Державин поклонялся?

А ведь тот, кто раньше их писал,

и поэтом вовсе не считался.

   

Пусть цветы к подножью бы несли

празднично обуты и одеты

Фантазеры и мечтатели земли,

миру неизвестные поэты.

 

Терзайте!

 

Очень долгой жизни не хочу я,

в тягость и в обузу для родных.

Я и сам уйду, когда почую,

что я стал ненужен для других.

   

Если не смогу я другу больше,

чем беру, ему назад отдать,

если мне для жизни дольшей

надо у кого-то занимать…

   

Значит, хватит. И тогда уж знайте,

от всего на свете отрекусь…

А пока могу – меня терзайте,

я за все сторицей расплачусь.

 

Завет друзьям

 

Спасибо тем, кто мог меня любить

и тем, кто меня явно ненавидел;

без первых я не мог бы в мире жить,

а без вторых я многое б не видел.

   

До пола мой земной поклон друзьям,

с кем бражничал, работал и ругался,

спасибо всем моим ученикам,

бог видит, с ними я всегда считался.

   

Но что сказать мне тем, кто был со мною льстив,

кто за меня в пирушке пьяной тосты

мог поднимать и обниматься просто,

хоть завтра был предупредительно учтив?

   

И этот «кто» в душе змеиный яд копил

и ждал лишь случая в меня вогнать бы жало,

хоть я ведь и его по-своему любил,

за что мне от друзей порой перепадало.

   

Мне случай помогал, и спала пелена,

и я увидел их в естетственном

обличьи и понял – не мои взошли тут семена,

не стали львиными их души птичьи.

   

Пускай семья, пускай в кармане партбилет

того же цвета, что хранимый мною,

в них ничего святого не было и нет,

лишь пустота с обычной шелухою.

   

То подлецы, на тыщи долгих лет-

их не исправит поздняя могила.

А то, что партия и партбилет,

так в этом то и вся подлячья сила.

   

Когда уйду, вот мой завет друзьям:

не дайте гроб нести таким вот людям,

не верьте лжи и их пустым словам,

они и вас когда-нибудь погубят.

 

Разговор с другом

 

Поговорим с тобою, друг,

раз мы судьбою ненадежной

вдвоем замкнули дружбы круг,

отнюдь совсем не молодежный.

И средний возраст тридцать лет,

пускай тебя он не смущает.

Я знаю, я почти поэт,

кем будешь ты – никто не знает.

Но вот итог – сейчас одни,

хоть поздний вечер догорает,

и за окном, в домах, огни

тоскливо люди зажигают.

Нам наплевать на них на всех,

раз мы вдвоем, то жизнь прекрасна.

Но вот кричишь ты, как на грех,

и возмущаешься напрасно.

Жизнь хороша – не возражай!

Мы на двоих видали много…

Но ты меня не обижай

и выбирай свою дорогу.

Мои дороги – седина,

совсем, совсем не украшенье,

но что поделаешь – война,

и то, что жив я – утешенье.

Я в жизни мало преуспел:

плохой поэт, чуть-чуть ученый.

Но мне хватало в мире дел

огнем военным опаленным.

Сегодня мы не пьем вино,

к несчастью многое так строго.

Немного нам с тобой дано—

тебе в мечтах, а мне в итогах.

Я так хочу, чтоб ты любил

России – Родины святыни;

я так хочу, чтоб честным был

и не испытывал гордыни.

Ты мал, я стар, мой милый друг,

Серебрится туманом

 

Серебрится туманом тоскливая осень,

И дождинки в окно мне все чаще стучат.

Отшумела листва, в волосах моих проседь.

Одинокая старость – потухший очаг.

   

Из всего из того, что теперь уже в прошлом,

Что касалось меня и чему был виной,

Рад сказать, что я не был ни грубым, ни пошлым,

Что людскую беду не прошел стороной.

   

Горд я тем, что не струсил в суровую пору.

Не сробел, когда жизнью пришлось рисковать.

В лихолетье для старших казался опорой,

Да и удаль в боях оказалась под стать.

   

А поздней эти строчки писались бойчее,

Хоть теперь нелегко стало песни слагать.

Не жалею, что сам стал теперь тяжелее,

Но зато разучился лукавить и лгать.

   

Мне, как воздух, сейчас бы уверовать в Бога

И молитвой утешить себя, и постом.

И, как прежде, пуститься бы снова в дорогу

С той холщовой сумой, без лаптей, босиком.

   

Как уверить себя, что живешь ты не даром?

Как утешиться тем, что ты носишь в себе?

О, не вспыхнуть бы сердцу ненужным пожаром,

И не стать бы причиной к ненужной беде!

 

Живу, не стыдясь некрасивости

 

Живу, не стыдясь некрасивости,

Не думая – плох иль хорош.

Слава Богу, лишен спесивости,

Что ко многим красивым вхож.

   

Живу, не стыдясь безденежья,

Доброты и долгов не стыдясь:

От друзей никуда не денешься,

У жены не возьмешь, не спросясь.

   

Живу, не стесняясь радости,

Что изредка дарит жизнь.

А если случаются гадости,

Себе говорю: «Держись!»

   

Живу, не скрывая жадности

До женской святой красоты,

Что светится без парадности,

Зажигая о счастье мечты.

   

Живу, соглашаясь с изменами

Тех, в кого был влюблен;

Понимая, что лишь переменами

Человеческий род силен.

 

Алабов Юрий Фёдорович

Алабов Юрий Фёдорович

Трудовая, Московская область.

1 выпуск МВИРТУ (МВИЗРУ) ПВО 1953 – 1956 гг

(квалификация – «военный инженер по радиолокации»)

1954 г., Минск. Младший лейтенант Алабов Ю. Ф. перед занятиями в МВИРТУ

Воспоминания
Фоторассказ

Гомель

О Гомельском Высшем Инженерном радиотехническом училище (ГВИРТУ) Войск ПВО страны я узнал после окончания 1 —го курса Академии им. Жуковского, после летних лагерных сборов летом 1953 года…

На 2-й курс ГВИРТУ из Академии были направлены (желание не спрашивали) около 50 слушателей, из которых в Гомеле были сформированы 2 (две) группы. В одной группе оказались в основном офицеры. Нашей группе офицеров не досталось (звание мл. лейтенант присваивала «Жуковка», и приказ ещё не дошёл до Гомеля)…

Гомель, сентябрь 1953 г. Только начались занятия на 2 курсе. Пока – рядовые слушатели

Командиром нашей группы был назначен рядовой слушатель Артемьев В. М. В течении всех трёх лет учёбы он был формальным, неформальным и моральным лидером группы, пользовался заслуженным авторитетом.

Начальником курса был подполковник Ряузов А. И., обладавший высокими человеческими качествами.

Минск. 1966 г. Ряузов – в шляпе

Как-то незаметно сложилась «группа» более близких по духу товарищей; Байкин М. Е., Прохоров А. В., Шматок С. А., Артемьев В. М. и я. Горжусь этой дружбой.

Минск

1955 г. Минск. МВИРТУ. Прохоров, Артемьев, Алабов около километрового столба между 8 и 9 км Московского шоссе. До Минска – 9 км. До Москвы – 692 км. До МВИРТУ – 2 км

1955 г. Минск. МВИРТУ. Младший лейтенант Бурцев

По приезду в город Минск нас разместили в свободных аудиториях, где стояли двухэтажные кровати. Позже мы вчетвером, Артемьев В. М., Прохоров А. В., Шматок С. А. и я сняли комнату на окраине города Минска (остановка автобуса «Обсерватория»).

В училище добирались либо автобусом, либо в кабинах самосвалов.

1954 г., осень. Минск. В автобусе из Минска на занятия в МВИРТУ

Машин на шоссе Минск – Москва было очень мало, что позволяло проводить подготовку к параду в г. Минске на этой трассе.

1956 г. 4-й выпускной курс. Перед парадом в Минске Алабов Ю. Ф.

В училище продолжались строительные работы, но это не мешало проведению занятий.

1955 г., май. Военный городок Уручье. У стадиона. Алабов, Бурцев, Артемьев, Криштоп, Камилов Саид, Галкин

Очень хорошо была поставлена физическая подготовка. Легко бегали на лыжах на 10 и 15 километров в районе трассы Минск – Москва.

На занятиях изучали станции орудийной наводки СОН -4, СОН – 9, СОН -30 и зенитные орудия. Так же выезжали на полигон в Западную Белоруссию.

На полигоне, помимо стрельб, нас приучали не затыкать уши при залпах зенитных батарей.

…Уважать технику того времени нас учили из объяснений преподавателей: « По итогам Великой Отечественной войны, чтобы сбить один самолёт, нужно было затратить 500 снарядов. «А стоимость одного снаряда приравнивалась к стоимости пары хромовых сапог. Так нас доходчиво учили ценить усилия страны и народа!

Весной 1956 года проходил войсковую практику в городе Ленинграде, на его окраине, на технике, которую изучали в училище.

Сейчас трудно представить, что на расстоянии 100 метров от конечной остановки трамвая Ленинграда была расположена зенитная батарея в составе станции СОН -4 и 8 (восемь) зенитных орудий. На позиции батареи стояли открытые ящики со снарядами.

Мне повезло в ночь на 1 мая 1956 года заступить оперативным дежурным по батарее (в землянке с радистом).

Раз в 2 (два) часа нужно было замерять в ящиках со снарядами температуру, и значения этих замеров вводить в ПРИБОР УПРАВЛЕНИЯ ЗЕНИТНЫМ ОГНЁМ (ПУАЗО) на СОН – 4.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По выпуску из училища я был направлен в Московский округ Противовоздушной обороны (МО ПВО) и назначен инженером координатной группы станции Б-200МР (ЗРК С-25) в/ч 92576 и вскоре был назначен начальником этой группы. Служба была напряжённой – часть находилась в постоянной боевой готовности.

В 1962 году меня перевели в в/ч 11291 (Трудовая, Дмитровский район).

В 1982 году был уволен на пенсию в звании подполковника, с должности главного инженера части.

После увольнения из Вооружённых Сил закончил Патентные курсы в Москве и работал в одном из Главных Управлений Министерства радиоэлектронной промышленности СССР по этому направлению.

С развалом СССР вернулся на работу в в/ч 11291 на инженерные должности, где и работаю по состоянию на декабрь 2015 года.

Она звалась Татьяной
Рассказ

Из воспомининий подполковника Курильчик Виталия Куприяновича о первых послевоенных воинских частях, оснащённых ядерным оружием (военный городок Трудовая).

Передвижные ремонтно-технические базы (ПРТБ) в 1 ОА ПВО ОН были сформированы в 1957 году и предназначались для технического обслуживания, хранения и снаряжения специальных боевых частей ракет системы С-25. (Министр обороны Г.К.Жуков в конце пятидесятых годов потребовал так поставить дело, чтобы регламентными работами с данными «изделиями» могли заниматься не только доктора наук в белых халатах, но и обычные технари в линейных частях ПВО и стратегической авиации). Личный состав необычного подразделения был из 36 человек – все офицеры.

Несколько месяцев, пока на базу не доставили специзделия, зубрили теорию под руководством специалистов из «ящиков», а в 1958 году поступили реальные боеголовки ракет. Основная модель ракеты имела маркировку 207Т, с 1957 года она серийно выпускалась на Тушинском машиностроительном заводе и благодаря индексу «Т» звалась на военном жаргоне «Татьяной».

………………….

Войсковая часть 03251 (Трудовая) была сформирована в 1957 году. Первым командиром был назначен полковник Ерёмин Юрий Иванович, фронтовик, орденоносец. Это был порядочный, требовательный, прямой офицер, хороший командир и семьянин, большой любитель спорта, активной и тихой охоты, рыбалки, бильярда, преферанса и домино.

Главным инженером был назначен полковник Склауни Виктор Васильевич. Это был грамотный инженер, культурный, интеллигентный, самолюбивый, прекрасно играл на пианино. Он никогда не стеснялся высказать своё мнение любому начальнику, даже если это тому было не по нраву.

Для укомплектования и пополнения в/ч 03251 офицерами —ракетчиками резервом служила ракетно-техническая база в/ч 52147, на территории которой и расположилась новая спецчасть. Для заполнения вакансий оттуда в 1957 году были переведены на различные должности офицеры Калашников, Жильцов, Волошин, Губский, Стасенко, Герасимов, Кузьмин, Копачков, Завидеев, Машков, Якименко, Панов, Смоликов и другие. Всех, конечно, я не помню- ведь это было 58 лет тому назад…

Войсковая часть 03251 была предназначена для хранения, обслуживания и доставки в зенитно-ракетные полки 1 Отдельной Армии ПВО ракет со спецзарядами. В полках в постоянной боевой готовности стояли ракеты с обычными боевыми зарядами, а со спецзарядами были в резерве на «особый период». Но даже во время «Карибского кризиса» эти ракеты так на БД поставлены не были, ответственность никто на себя не взял.

Охране ракет со спецзарядами придавалось особое значение, поэтому была сформирована специальная рота охраны, солдаты туда подбирались по особенному. Режимные мероприятия были очень строгие – при вскрытии хранилища с ракетами должны были присутствовать не менее двух офицеров. Температурный и влажностный режим поддерживался в строго установленных пределах, и постоянно контролировался самописцами. Проход на территорию части со спичками и папиросами был строго запрещён. Во всех зданиях несли службу солдаты-контролёры.

В в/ч 03251 во время её формирования в штатах не было должностей политработника и начальника штаба. Должность начальника штаба появилась только в 1970-х годах (начальник штаба в/ч 52147 был допущен только на территорию в/ч 03251, а в хранилища и технологические здания не допускался. А начальник политотдела «большой» в/ч 52147 не имел допуска даже на территорию в/ч 03251, что очень задевало самолюбие полковника Караванского).

Технической подготовке личного состава придавалось большое значение. К регламентным работам на ракетах допускались только с оценкой «4» и «5».

По технике безопасности ежемесячно проводились занятия с оценкой знаний. Перед работами ежедневно проводился инструктаж по технике безопасности.

На рабочем месте при проведении регламентных работ должны были быть только те инструменты и расходные материалы, которые нужны были для конкретных проводимых операций на «изделии». Всё это проверялось по описи перед началом работ и по окончании их. Спецодежда была – белые халаты и кепочки.

Все работы выполнялись строго по инструкции – начальник группы зачитывает порядок выполнения операции (а не на память, даже если знает наизусть), оператор выполняет операцию, начальник бригады (или сам главный инженер) контролирует выполнение операции. Итого- трое на одной операции. Таким образом, нарушения технологии выполнения операций были исключены.

………..

Я в в/ч 03251 попал случайно. Начальник группы майор Кузьмин перевёлся в другую часть, а на его место подобрали офицера из нашего отдела (в/ч 52147), хорошо игравшего в футбол. Но он купил в Москве у какого-то иностранца джинсы, а его проследили «сыщики» (или сдали сослуживцы), и материалы «преступления» поступили к оперуполномоченному КГБ в гарнизоне Трудовая майору Мезинцеву. И «футболист» не прошёл проверку КГБ, и в в/ч 03251 его неперевели за контакт с иностранцем и покупку джинсов с рук.

Так, благодаря джинсам, я попал служить в элитную в/ч 03251. О моём переводе со мной никто не беседовал из командования этой части. В биллиардной (в клубе, на 1 этаже) я встретился с начальником отдела кадров капитаном Баляйкиным, и он мне сказал, чтоб я завтра утром пришёл к нему оформить документы о переводе. У меня в это время были натянутые отношения с моим начальником отдела в/ч 52147 майором Малининым В. А., поэтому это ещё сильнее подтолкнуло меня к переводу в в/ч 03251.

Так я стал офицером спецчасти.

В в/ч 03251 все офицеры ежегодно проверялись медицинской комиссией на допуск к рботе с радиоактивными веществами. По этой причине из-за фронтовых ранений и сопутствующих заболеваний полковник Склауни В. В. был не допущен к работе и переведён на «большую базу» в/ч 52147.Вместо него на должность главного инженера пришёл полковник Алин Валентин Николаевич.

В в/ч 03251 я прослужил до 1982 года и уволился в запас подполковником.

В 1965 году меня послали в командировку в закрытый город Арзамас -16 для участия в разработке новой техники. Билеты для поездки в Арзамас-16 продавались не на жд вокзале, а во дворе дома у Кузнецкого моста. Кассам же сообщалось о будущих пассажирах.

Поез в Арзамас-16 приходил только ночью, из купе всех пассажиров высаживалидля проверки купе и вещей, досмотр проводился без присутствия владельцев-пассажиров. Досмотр длился не меньше часа. И только после тщательной проверки вещей и документов разрешали возвращаться в купе, и поез ехал в закрытую зону.

В самой зоне Арзамаса-16 был очень строгий режим. Для входа на объект надо было предъявить пропуск, который на руки не давался, а хранился в специальной ячейке под номером. Нажимаешь кнопку-выпадает пропуск, отдаёшь его контролёру-солдату, тот смотрит на фото и сличает с внешностью. Если претензий нет, передаёт пропуск другому контролёру – тоже солдату, тот проводит аналогичную проверку. И так —каждый день.

…………..

В те годы в Арзамасе-16, в отличие от всей страны, было ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ обеспечение- все «дефициты» продавались свободно, что продукты, что продтовары. Машины «Волга», «Москвич», «Запорожец» были в СВОБОДНОЙ продаже, но только для постоянно проживающих и работающих в городе. («Жигулей» не видел, их пока не выпускали).Как говорил Н. С. Хрущёв, это был город коммунистического быта.

……………….

За время службы в в/ч 03251 я неоднократно был на госполигоне Капустин Яр. Там мы принимали участие в испытаниях новой техники и в подготовке наших ракет к пуску по целям с имитаторами спецзаряда.

Все пуски (пускали расчёты аполков, мы только готовили и проверяли ракеты с имитаторами спецзарядов перед пуском) всегда проходили успешно.

Будучи в Капустином Яре, я однажды оказался невольным свидетелем атомного воздушного взрыва- зрелище весьма впечатляющее, ярчайшая вспышка, затмившая свет солнца, формирование «гриба», оглушительный звук. Это было в 1961 году (я тогда ещё служил в в/ч 52147). Наблюдал наш расчёт с 30-й площадки. Об этом взрыве упоминается в книге ветерана ГНПО «Гранит» Г. Г. Котова «Как это было».

А об испытаниях наших ракет со спецзарядами очень подробно описано в книгах Павла Гайдукова (г. Минск) «Атомные лейтенанты» [битая ссылка] https://ru.scribd.com/doc/93138812/АТОМНЫЕ-ЛЕЙТЕНАНТЫ, а так же Бори с Черток «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны»), М. Первова «Зенитное ракетное оружие ВВС и Войск ПВО», в официальной «Хронологии испытаний… оружия СССР. 1949—1962 гг.» взрывы 1 и 3 ноября 1958 г. приведены в общей таблице под номерами 82 и 83 [битая ссылка] http://militaryrussia.ru/blog/topic-788.html.

До сих пор офицеры помнят и блок управления, и сам заряд в виде укрытого литиевыми брикетами шара размером с футбольный мяч (тяжелый этот шар можно было приподнять одной рукой), и шестнадцать серебряно-цинковых батарей напряжением 24 вольта…

Февраль, 2015 г.

Хлебов Алек Евдокимович

Шестой выпуск 1961 г., Москва

Воспоминания

 

Мы помним вехи, помним планы,

Прогоны, пуски.. ночи, дни..

И Прибалхашские тюльпаны,

И Приозёрские огни…

 

Заголовок этого моего повествования, написанного в форме воспоминаний, можно трактовать и понимать двояко, так как в него я заключил два разных, хоть и связанных между собой, смысла. С одной стороны, подразумевается направление одного из векторов внимания и усилий государства по созданию средств отражения возможного ракетно-ядерного удара противника по нашей стране, на Полигон ПРО. С другой стороны, этот заголовок можно понимать, как назначение и направление подразделения Военного учебного заведения, в частности Курса, на котором я учился в Минскм Высшем инженерном радиотехническом Училище Войск ПВО страны (МВИРТУ ПВО) в период 1956 – 1961гг., после выпуска на определённое место службы и работы, а именно на Полигон ПРО. И та, и другая трактовки верны как по форме, так и по содержанию. Оба эти смысла присутствуют в заголовке…

С точки зрения первого из указанных смыслов, в сложившейся к средине прошлого века мировой военно-политической обстановке и в связи с большими достижениями мировой науки и техники, а также наших вероятных противников, в области развития радиоэлектроники, авиации и ракетно-ядерных средств нападения, усилилась реальная угроза нанесения по нашей стране мощного авиационного и ракетно-ядерного удара.

Эта усилившаяся угроза безопасности СССР с особой остротой поставила тогда вопрос о необходимости кардинального совершенствования противовоздушной обороны (ПВО) страны и создания нового вида обороны – противоракетной обороны (ПРО).

Почти одновременное и параллельное с созданием в 1956 году Полигона ПРО в пустыне Бетпак-Дала, других полигонов МО (Тюратам – 1955г., Ашулук – 1960г., Эмба – 1960г.), образование Минского (МВИРТУ ПВО) и Киевского (КВИРТУ ПВО) Высших инженерных радиотехнических Училищ (на правах академий), а также в г. Калинине Военной командной Академии ПВО (ВКА ПВО), было нацелено на подготовку квалифицированных инженерных и командных кадров, которые предполагалось использовать на Полигонах и в войсках для работ по испытаниям, созданию, принятию на вооружение и эксплуатации новых средств и систем ПВО и ПРО.

В руководстве страны и Министерства обороны прекрасно понимали сложность решения проблемы создания ПРО и, поэтому, подготовке к её решению придавалось самое серьёзное значение, она была комплексной и основательной. Созданные Высшие учебные заведения, которые указаны выше (а также и те, которые были созданы ранее, в частности, старейшая кузница инженерных кадров для Войск ПВО Харьковская Артиллерийская радиотехническая Академия Советской Армии – АРТА СА, в последующем ВИРТА ПВО, и другие), комплектовались высококвалифицированными преподавательскими и научными кадрами, при наборе слушателей и курсантов к абитуриентам предъявлялись очень высокие требования. В частности, при моём поступлении после окончания в 1956 году средней школы в МВИРТУ ПВО (в последующем МВИЗРУ ПВО) конкурс был 7 человек на место, а в дальнейшем он был ещё выше.

МВИРТУ ПВО – МВИЗРУ ПВО

В контексте второго смысла, заключённого в заглавии, Полигон ПРО комплектовался выпускниками многих военных учебных заведений, но я здесь приоритетновыделяю только своё родное МВИРТУ ПВО, в котором я учился, вспоминаю свой Курс, который по выпуску почти в полном составе был направлен на Полигон ПРО, вспоминаю нашу 4-ю не офицерскую группу (в которой был и ветеран Полигона, будущий начальник 45-го ЦНИИ МО Батырь Геннадий Сергеевич, сопровождая эти воспоминания акцентами на некоторых особенно запомнившихся эпизодах и событиях, окрашенных личными, может быть иногда слишком откровенными, не лишёнными юмора, оценками и впечатлениями.

4 группа курса Капичина. В первом ряду первый слева – Г. С. Батырь

При создании МВИРТУ ПВО, когда Училище дислоцировалось ещё в Гомеле, 2-й курс комплектовался за счёт перевода туда слушателей, окончивших 1-й курс других Академий, в частности Московской Академии им. Куйбышева, Ленинградской Академии связи, Харьковского Высшего авиационного инженерного военного Училища, Рижского Высшего авиационного Училища, Военно-транспортной Академии и др. (порядка семи ВВУЗов). В те времена (тем, кто был переведен в Гомель из других Академий) на 2-м курсе слушателям присваивалось офицерское звание «младший техник-лейтенант». Погоны, к гордости новоиспечённых офицеров, имели тогда для инженерно-технического состава белое («серебряное») поле. Дальнейшее обучение продолжалось уже в свободном режиме, без казарменного положения, без понятий об увольнениях и увольнительных записках. К сожалению, этот порядок в последующем, при переходе на 5-летний срок обучения, при приёме в Училище уже не только рядовых, но и офицеров, был отменён, но обучаемые (как офицеры, так и рядовые) продолжали именоваться слушателями. Термин «курсант» не употреблялся, а «слушатель» – это было для рядовых и звание, и должность…

После перебазирования Училища в Минск, на наш Курс (формирования 1956 г.) была ещё переведена группа слушателей из Ростовского Высшего артиллерийского Училища РВСН (с радиотехнического факультета). Среди переведенных ростовских ракетчиков был и Гена Батырь, с которым, как уже упоминалось, я оказался в одной группе. В связи с этим мне вспоминается один случай, произошедший на сдаче экзаменов по радиоприёмным устройствам (за 3-й курс, кажется). В аудиторию, где проводился экзамен, мы с Геной вошли «в одном заходе», друг за другом. В вытащенном мной билете ставились вопросы, содержательных ответов на которые я, к сожалению, во всех подробностях не знал, особенно в части математических обоснований. И надо же было так случиться, что у Гены оказалась шпора с подробными ответами как раз на мой билет. Он мне её передал и экзамен по РПрУ я сдал на «отлично»…

Что интересно, в последующем на Полигоне (на «Алдане») определённый период времени я работал на Радиоприёмных устройствах РКИ…

Кстати, что касается погон, то у нас, слушателей не офицерских групп, погоны были тоже по цвету белые (как у тех первых младших лейтенантов), с белыми полосами по кромкам, в отличие от жёлтых («золотых») погон курсантов средних Училищ. Поэтому мы легко в увольнениях отличали своих от курсантов Минского артиллерийско-миномётного Училища (МАМУ), с которыми часто возникали конфликты из-за девушек на танцах в Минских институтах, парках и ресторанах. Но это имело и негативную сторону, т. к. гарнизонные патрули всегда состояли из курсантов МАМУ и они постоянно охотились за нашими, определяли по цвету погон издалека и всячески придирались при контактных встречах, находя те или иные «нарушения» формы одежды. Если задерживали, то минимальное наказание – 4 часа строевых занятий во внутреннем дворе Минской Гарнизонной комендатуры на пл. Свободы. Это был очень мрачный двор-колодец с глухими высоченными кирпичными стенами по периметру, во время войны там находилось гестапо (говорили, что на этих стенах сохранились следы от пуль после расстрелов)…

Примечательно, что как раз на пл. Свободы (рядом с бывшим Домом масонов, напротив Ратуши) находилась одна из наших «явочных» квартир, где мы собирались своей компанией во время увольнений, праздников и т. д. Там вероятность попасть на глаза патрулей увеличивалась, т. к. комендатура была рядом. Поэтому, идя туда, мы часто переодевались в гражданку, хоть это было и запрещено слушателям не офицерских групп.

В гражданке удобнее было, конечно, и в ресторанах, которые мы любили посещать по каким- либо знаменательным поводам, а иногда и просто так, без поводов. Предпочтение отдавалось ресторанам «Минск», «Неман», «Беларусь», «Радуга», кафе «Весна», «Минск»… Вырываясь на свободу, за ворота и ограду Училища, мы с молодым задором и воодушевлением окунались в атмосферу городской жизни – это и театры, и концерты, и спортивные мероприятия, и вечера танцев, и рестораны, и частные квартиры, и многие другие как познавательные, так и развлекательные аспекты и заведения.

Используя в своих воспоминаниях местоимение «мы», я имею в виду, конечно, только «узкий круг ограниченных лиц», ближайших своих друзей, ни коим образом не распространяя описываемое на всех. Помимо указанных «лиц» были и другие слушатели, с иными, может быть более серьёзными и строгими правилами и нормами поведения. Спектр этих норм и правил был очень широкий, а, как известно, чем шире спектр, тем колоритнее и насыщеннее его источник и основа…

Вообще, всё, что связано с периодом обучения в МВИРТУ – это не только получение общих и специальных знаний, образования, не только дальнейшее взросление, военная закалка, воспитание в духе приобретения таких качеств, как честь, долг, любовь к Родине (а Родина у нас была одна, одна на всех – Союз Советских Социалистических Республик). Это многоцветный спектр, калейдоскоп событий, впечатлений и эмоций, это бесконечное множество самых разноплановых, но очень ярких, незабываемых воспоминаний…

Нисколько не преувеличивая, хочу отметить, что наш Курс учебного цикла 1956—1961 гг., наш Выпуск 1-го факультета, был уникальным во многих отношениях, и уникальность эта во многом обусловлена объективными причинами и обстоятельствами, среди которых и то, что Курс состоял из детей войны, так или иначе хлебнувших лиха, раньше времени повзрослевших и имеющих сформированные тем временем психологию и представления о сути и ценностях жизни:

* Мы попали в переходный период формирования концепции обучения (переход с 4-х лет на 5 лет, отмена присвоения офицерского звания младший лейтенант на 2-м курсе и т.д.) и все 5 лет были на казарменном положении (не офицерские группы), в солдатском режиме (подъём, физзарядка… утренний осмотр, завтрак, учебные занятия… вечерняя поверка, отбой) … Выход в город – только по увольнительным в выходные и праздничные дни.

Это был «плавильный котёл» взглядов, мыслей, мнений, идей, интересов, амбиций и многих других качеств и порывов молодого возраста… Такой режим жизни и учёбы в юные годы по некоторым формальным признакам ассоциируется у меня (в определённом смысле, отбросив военную специфику) с режимом Царско-Сельского Лицея А. С. Пушкина. Одно из отличий – у нас спальным помещением и, в общем-то, домом, была на протяжении всех 5-и лет общая казарма на 100 с лишним человек.

* Нашему Курсу при ежегодном подведении итогов неоднократно присваивалось звание «Отличный курс». На протяжении трёх лет Курс признавался лучшим в Училище не только в учёбе и дисциплине, но и в военно-научной работе, спорте, художественной самодеятельности. На Курсе выпускалась лучшая в Училище стенгазета и я с гордостью вспоминаю, что входил, вместе с другими интересными ребятами, в частности, с прекрасным художником Валерой Куплевахским, в состав редколлегии этой газеты.

О Валере хочется вспомнтть особо (как, впрочем, о каждом нашем сокурснике), он вместе со многими другими нашими ребятами участвовал в известных событиях во Вьетнаме и, будучи незаурядным и ярким человеком, был замечен там посещавшим Вьетнам Юлианом Семёновым и отмечен им в своих воспоминаниях. Поразили Ю. Семёнова артистизм Валеры и исполнение им бардовских песен под собственный аккомпанемент на гитаре… – Вьетнам, война, налёты американских бомбардировщиков, советский офицер-интернационалист с гитарой… – романтично…

* Начальник нашего Курса подполковник Капичин Назар Феоктистович был блестящим строевым офицером, на протяжении многих лет он являлся нештатным командиром роты почётного караула Белорусского военного округа. Поэтому (как раз в период моей учёбы в Училище) эта рота формировалась на основе нашего Курса и мне посчастливилось входить в её состав. Большое внимание в роте уделялось, естественно, отработке строевых приёмов, приёмов синхронного владения оружием. Особенно мне запомнилось требование к выполнению команды «к ноге!». В качестве оружия у нас были карабины СКС (Симонова) с неотъёмно-откидным штыком, так вот при завершении выполнения команды нужно было резко и сильно ударять прикладом об асфальт, а на торце приклада была внушительная металлическая накладка. При одновременном ударе (а на отработку одновременности обращалось особое внимание) получался мощный, резкий, очень громкий металлический щелчок, не позволявший усомниться в силе и решимости бойцов, дававший понять, что со страной, имеющей армию, которую они представляют, нужно дружить.

Такова уж двуединая задача и роль почётного караула – визитной карточки армии страны.

С одной стороны – оказание внимания и уважения встречаемым, с другой – демонстрация силы.

* Физкультуре и спорту на Курсе придавалось очень большое значение, благодаря чему многие наши слушатели имели высокие спортивные разряды, звания и достижения, состояли в сборных командах Училища и выступали в различных соревнованиях на первенство и призы Белорусского военного округа, в чемпионатах БССР, спартакиадах ВУЗов Войск ПВО.

Физкультура и спорт были неотъемлемым элементом повседневной жизни слушателей, чему способствовало наличие основательной материальной базы. На территории были стадион, гимнастический городок, площадки для игровых видов спорта, прекрасный спортивный комплекс (один из лучших в Минске, с отдельными залами борьбы и тяжёлой атлетики), где мы проводили почти всё свободное время. В большом почёте были баскетбол, футбол, ручной мяч…

Говоря о спорте, вспоминается интересный случай, который подтолкнул меня заняться ещё и вольной борьбой.

Как-то в спортзале я увидел знакомое лицо и мне вспомнился детский лагерь отдыха на острове Рюген в Германии, военизированная игра, в которой «высаживался десант» нашей армии со шлюпки на берег, а я был в группе условных «немцев», которые с берега «отражали» высадку десантников и «стреляли» в них. В составе «десантников» (эти ребята были из старшей группы) был парень в «окровавленной» тельняшке (краска, конечно, но на меня это произвело тогда большое впечатление и мне очень запомнилось лицо парня) … И вот в Минске в спортзале я вижу это лицо (я узнал, прошло всего лет 5). Подхожу, спрашиваю – были ли в детском лагере на о. Рюген тогда-то? Он отвечает, что да, был и помнит ту игру… В общем, оказалось, что преподаватель кафедры физкультуры и спорта, мастер спорта СССР по борьбе Шабето М. Ф., был как раз тем «окровавленным» матросом в шлюпке на Рюгене…

Сборная Курса по вольной борьбе: Ильвачёв, Ситников, Величковский, Становов, Хлебов, Терешко

* Выпускной вечер Курса, единственный раз за всю историю Училища, с банкетом-застольем и великолепным балом под звуки прекрасного духового оркестра, проводился в знаменитом Белорусском оперном театре. В годы нашей учёбы Белорусский театр оперы и балета осуществлял культурное шефство над нашим Училищем (в те советские времена была такая практика), и мы были для театра свои. Но думаю, что в организации проведения выпускного вечера-бала под крышей театра немалую роль сыграл и наш начальник Курса Капичин Н. Ф.

* Основная часть выпускников нашего Курса была направлена в 1961 году на Балхашский Полигон ПРО «Сары-Шаган» и активно участвовала в создании ПРКО СССР.

И вечный бой!

 

…И вечный бой! Покой нам только снится!…

Нам чужды блуд, расхлябанность и лень!

Лети, судьбы златая колесница,

В грядущий, Солнцем озарённый день!

   

Не дай страстям души угомониться.

Сомнения и страхи – сгиньте прочь!

Душа всегда обязана трудиться —

И день и ночь…, и день и ночь!

   

Наш образ жизни – поиск и движенье!

Наш символ высоты – орёл и стерх.

Пусть вечным будет гордое стремленье

Вперёд и вверх, вперёд и вверх!…

 

Воспоминания о лете

В моей душе лежит сокровище…

А. Блок

 

Приморский парк, кусты сирени

И в дымке розовый закат…

Густые сказочные тени

И твой немного грустный взгляд.

   

Мне не забыть тот летний вечер,

Звенящий пенистый прибой,

Твои взволнованные речи

И весь волшебный облик твой.

   

Благоухающие розы

Мне не забыть в потоке лет,

И в дымном облаке мимозы

Твой несравненный силуэт…

   

Тот летний парк теперь далёко

За толщей лет, снегов, дождей.

Но память нежности глубокой

Огнём горит в душе моей.

   

С тех пор мечты мои и грёзы

Навеки связаны с тобой.

И даже лютые морозы

Смягчает тёплый образ твой.

   

Я не забуду той сирени…

Такой уже не может быть!

И тех восторгов и волнений

Мне никогда не позабыть…

   

Мне не забыть тот дивный вечер,

Звенящий пенистый прибой,

Твои глаза, уста и плечи

И весь волшебный облик твой…

 

Ностальгия

 

Промчалось лето. Солнце уж в закате.

И осень жизни сердце холодит.

Уж не манят узоры дивных платьев,

А время всё стремительней летит.

   

Ничто под Небом и Луной не вечно.

Всё лишь затем приходит, чтоб уйти.

И лишь стремленье к Богу бесконечно,

Извечен стимул истину найти.

   

Я не зову, не плачу, не жалею,

Так было, есть и будет так потом…

Но не забыть ту чудную аллею,

Которую мы юностью зовём…

 

Незнакомке

Навеяно завораживающей магией стихотворения А. Блока «Незнакомка»

 

Когда накроет сад разлив заката

Или Луны немая пелена,

Я вспоминаю, как любил когда-то,

И вмиг пьянею, словно от вина.

   

Я пламенные годы вспоминаю

И прохожу по молодости вновь.

В стремлениях к «берёзовому краю»

Мечты и чувства будоражат кровь.

   

И выплывают тихо из далёка,

Из тайных грёз небесной высоты

То «Шагане», то «Незнакомка» Блока,

То дивный «гений чистой красоты».

   

И дышит сад «духами и туманом»,

И «очарованная даль» близка.

Я радуюсь пленительным обманам,

Моя печаль прозрачна и легка.

   

Мне видятся берёзовые рощи,

Мне грезятся «упругие шелка».

Я то Печорин, то полковник Рощин,

А то улан гусарского полка.

   

Тот «очарованный» далёкий берег

Покрыт «вуалью» пролетевших лет.

И я невольно утверждаюсь в вере,

К которой страстно призывал поэт.

   

Но я и не «жалею», и не «плачу».

Я верю в то, что истина в судьбе.

Я верю в жизнь, в счастливую удачу

И, Незнакомка, кланяюсь тебе.

 

(В кавычки взяты слова из стихотворений Есенина, Блока, Пушкина)

Песня про баклана
антиалкогольная шутка

 

Кто такой, вообще, «баклан»?

Это тот, кто вечно пьян.

Чтобы ясный ум затмить,

Водку, пиво любит пить.

   

Вот поэтому «баклан»

Каждый вечер в стельку пьян.

Он не слышит трезвых слов,

У него застой мозгов.

   

Для чего «баклану» уши?

Для того, чтоб бить баклуши.

Для чего «баклану» рот?

Водку трескать как компот.

   

Он, безмозглый идиот,

Как подбитый самолёт.

Как безчувственный койот

Только знает – пьёт да пьёт.

   

Как-то раз болотный люд

Исключил питьё из блюд.

Ну и что же наш «баклан»?

Он опять, представьте, пьян.

   

Заливает в требуху

Водку, пиво как уху…

Я «баклана» не пойму,

Так как он – ни «бе», ни «му».

 

Мамино счастье

Попытка, мысленно перевоплотившись,

выразить чувства мамы к своей доченьке

(посвящено внучке Машеньке)

 

Каждое утро с милой улыбкой

Солнце взбирается к нам на окно,

Прыгает «зайчик» в аквариум рыбкой,

Свившись в калачик ложится на дно.

   

Вот уж проснулась и киска – мурлыка,

Птички запели, кузнечик звенит.

Мишка – игрушек всесильный владыка

Всех разбудил и в окошко глядит.

   

Уж и тебе, моя детка родная,

В сладкой кроватке проснуться пора.

Доброе утро, моя дорогая,

Счастье моё от утра до утра.

 

(«зайчик» в тексте – это солнечный зайчик)

Тревожный, но радостный сон

 

Мне снились январьскою ночью

В промёрзшей приволжской Твери

Лазурное море близ Сочи

И ласки июньской зари.

   

Вокруг васильковые дали

И сказочный шелест волны.

И милая жёнушка Галя

В волшебном сияньи Луны…

   

Стремлюсь в эти синие дали

Сквозь толщу заснеженных дней.

Сверкают златые медали

В созвездиях дальних морей…

   

А ночь всё кружила метелью,

Мороз всё крепчал и крепчал.

И филин под стынущей елью

Тревожно и дико кричал.

   

Но я не слыхал этих криков

И сон мой боролся с пургой

В мерцаниях солнечных бликов,

В стремленьях к своей дорогой.

   

И так же, как в сказке чудесной,

Сбываются вещие сны

Рассвет с синевою небесной

Приблизил дыханье Весны…

   

Я с радостным чувством проснулся,

Расстаял кошмарный мой сон

И мне Купидон улыбнулся

С моею мечтой в унисон…

 

(В период службы в Твери я жил в гостинице, домой в Москву ездил только по выходным и праздничным дням)

Песня туристов

Белоруссия, турбаза МО СССР «Ждановичи»

 

Мы прошли вдоль озёр по лесам Беларуси,

Подставляя лицо полыханью ветров.

Нанизали гирлянды сверкающих бусин

Неуёмных горячих туристских костров.

   

Мы обжились в тенистых лесных коридорах

И палатки нам стали желанней квартир.

Утонули в безбрежных зелёных просторах

И презрели обжитый устроенный мир.

   

Растворились мы в синем вечернем тумане,

Окунулись в прозрачность озёр голубых.

И наш ужин на спрятанной в дебрях поляне

Стал для нас предпочтительней лакомств любых.

   

Нам глаза освежила ночная прохлада,

Мы вдохнули сосновый янтарный бальзам.

И лесная колдунья красавица Лада

Голубую улыбку оставила нам.

   

Никогда не забудем мы зори лесные,

Птичьи трели в затихший предутренний час.

И дождей паутинные строчки косые

Не погасят огня, породнившего нас.

 

Внуку Юре к десятилетию

 

Весна подарила нам праздничный День.

Он весь из цветов, синевы и пурпура.

Да выглянет Солнце, да скроется тень!

Да здравствует мальчик по имени Юра!

   

Смышлёный парнишка, искринка в глазах,

Проказник и одновременно философ.

И майских высоких небес бирюза

Рождает в нём спектры идей и вопросов.

   

Желаем тебе все задачи решить

И тройку запрячь в золотую карету.

Счастливым, здоровым и радостным быть

И жизнь устремить к благородству и свету.

   

Сегодня твой первый крутой Юбилей,

Ты чётко попал в золотую десятку.

Летит над простором лесов и полей

Приказ: «Повторить десять раз по десятку!»

   

И каждый последующий Юбилей

Пусть будет венцом славных дел и свершений,

Истоком высоких надежд и идей.

И пусть тобой правит возвышенный гений.

   

Желаем удачи тебе и добра.

Расти и мужай, будь весёлым и сильным.

Да здравствует Юра!!! Стократно Ура!!!…

И эхо нам вторит ответом стабильным…

 

К юбилею родной школы
(от имени внука Юры)

 

Всем истина эта знакома,

Что нет торжества без борьбы.

А Родина, мама и школа

Священный фундамент судьбы.

   

Родная, любимая школа,

Родник плодотворных идей.

Сплетенье наук и футбола,

Стоцветная радуга дней.

   

Духовная наша планета,

Мы чествуем твой Юбилей.

Добра, процветанья и света

Как маме желаем своей.

   

Мы школой гордимся безмерно,

Мечтой окрыляем сердца.

Стремимся учиться примерно,

Чтоб радовать мать и отца.

   

На крыльях полученных знаний

Твои улетают птенцы.

Удач им, побед и признаний

И возгласов вслед – Молодцы!

   

Пусть мудрыми будут, Большими.

Пусть с честью по жизни идут!

И память о матери-школе

В горячих сердцах берегут.

 

Московская Школа №907

Зимний вечер Юры Хлебова
(размышления от первого лица)

 

Уроки сделал. День окончен.

На сердце грустно, но легко.

Зима становится всё звонче,

А лето где-то далеко.

   

Люблю я зимний тихий вечер…

Уже не хочется играть.

И надомною издалече

Плывёт воспоминаний рать.

   

Сижу на кухне и скучаю.

Зима лютует за окном.

А я неспешно размышляю…

Люблю я, всё же, отчий дом…

   

Испить мне, что ли, кружку чаю

Иль кофе чашечку махнуть?

Наверняка не обещаю,

Какую выберу я суть.

   

Но знаю точно, что, конечно,

Уставший на исходе дня,

С беседой доброй и сердечной

Медком побалую себя.

   

И, вспомнив дачные забавы,

Клубнику, речку и сосну,

Благоухающие травы,

Пойду тихонечко ко сну.

 

(«Дай бог во сне попасть в весну»)

Кредо

Из стихов юности

 

Мне не нужна половина.

Цель моя – только целое:

Жизнь – полный спектр,

жена – богиня,

снег – безбрежность белая!

   

Любовь – так факел,

жажда жгучая

До безумства, до сумасшествия!

Милости ждать не хочу у случая…

Искать!

Находить!

Бороться!

Действовать!

 

(Александр Македонский отдыхает)

«Листья опавшие, листья осенние…»

 

Листья опавшие, листья осенние

В сердце печаль и тоску вы посеяли.

   

Мокрые улицы, голые тополи.

Грустно душе, как бездомному во поле.

   

Поздняя осень, серость унылая.

Где моя девочка, где моя милая?

   

Выйду я вечером, вечером ветреным.

Листья осенние всюду наметены.

   

Вдруг доведётся случайно нам встретиться,

Снова любви нашей пламя засветится…

 

«Не жди меня, не жди меня, не надо…»

 

Не жди меня, не жди меня, не надо.

Какая радость в том, что будешь ждать

И, никому не подарив ни взгляда,

Не от любви, от верности страдать.

   

Не жди меня, как не ждала впервые,

Когда не зная обо мне жила.

Быть может были лучшими другие,

Но я пришёл, хоть ты и не ждала.

   

Не жди меня и я вернусь нежданно.

Ворвусь в твой мир, нарушу все дела.

И ты поймёшь, что, как это ни странно,

Не ждав меня, ты лишь меня ждала.

 

«Не покидай меня, моя любовь…»

 

Не покидай меня, моя любовь

К земле, к цветку, к безбрежности морей.

Кипи, беснуйся пламенная кровь

В душе обеспокоенной моей!

 

Гимн солнцу

 

Был вечер зимний и морозный.

Прозрачный воздух сух и жгуч.

Над головою купол звёздный

Раздвинул занавеску туч.

   

Но в бледном свете отражённом

Ночной волшебницы Луны

Я вижу зелень пышных клёнов

И океан голубизны.

   

Я вижу солнечные блики

На гребешках речной волны.

Хоть пред глазами снег безликий,

В душе – дыхание весны.

   

Лети же мой привет сердечный

К истоку жизни на Земле!

Святое Солнце! Бесконечна

Любовь всеобщая к тебе!

   

Люблю твоих лучей сиянье

И буйство трав, и зелень нив.

Ты оживляешь мирозданье

Лучи на Землю уронив.

   

Был вечер тихий и морозный.

Прозрачный воздух сух и жгуч.

Но в сердце расцветали розы,

В душе резвился майский луч.

 

Гимн любви и верности

 

В седой безбрежности вселенной,

Не увядая, вновь и вновь

Одна останется нетленной

Святая, верная Любовь!

   

Любви всегда слагали гимны,

Любовь и в песнях, и в стихах.

Любовь и Преданность взаимны —

Так подитожено в веках!

   

Шекспира гением воспета,

Прошла эпох и лет барьер

Любовь Ромео и Джульеты —

Взаимной верности пример!

   

Примера образ не потерян

И пламень сердца не утих…

Тем, кто в Любви и Дружбе верен,

Я посвящаю этот стих!

   

Удел счастливый и высокий,

Бесценный дар и благодать,

Любовь – звезда в пути далёком,

Любовь в разлуке учит ждать!

   

Неистощимо вдохновенье

Двух пылких любящих сердец,

Оплот хвалы и восхищенья,

Священной Верности венец.

   

Любви святой поклон и Слава!

Умри, предательство и лесть!

Родного сына Святослава

Благословляю славить Честь!

   

Прочь, раздвоенье середины,

Ни в чем Любви не прекословь…

Любовь и Родина едины

Для тех, в ком праведная кровь!..

   

Когда ж в безбрежности Вселенной

Я растворюсь, то где-то вновь

Воскреснет, будучи нетленной,

Основа сущего – Любовь.

 

Новогодняя сказка

 

Воссияла Звезда золотая

В Новогодней ночной синеве.

И снежинки, резвясь и играя,

Закружились в узорном окне.

   

Снежной дымкой подёрнулись дали,

Зазмеились позёмки лучи.

Серебром засверкали медали

В Новогодней волшебной ночи.

   

В зимней роще пушистые ели

Убрались в Новогодний наряд.

А вокруг баловницы метели

Хороводов построили ряд.

   

На стремительной бешеной тройке

Пролетели лихие гонцы.

И звенящим каскадом нестойким

Залились вдалеке бубенцы.

   

И из старой волнующей сказки,

Воскрешая забытые сны,

Заплясали, запрыгали маски

Чередой вековой новизны.

   

И с романтикой детских волнений,

С персонажами Шарля Перро

Новогодний сверкающий Гений

Заглянул в голубое окно…

 

Весеннее настроение

 

Быть может, покажусь нескромен?

Возможно, но… уж нету сил!

Вот, говорят, что мир огромен,

Но… лишь Ваш образ сердцу мил!

Вы снитесь мне! Я Вами грежу!

Без Вас томителен досуг…

Я мысль о Вас лелею, нежу —

И Вами полон мир вокруг!

Мои заветные надежды

Лишь с Вами связаны давно.

Придите… сбросьте груз одежды,

Завесьте зеленью окно…

Меня несведущий невежда

Осудит, верно, за любовь…

Ну, а во мне горит надежда

О встрече с нею – вновь и вновь!

И песню сердца пусть подхватит

Весёлый, свежий ветерок…

Но, очевидно, тайны хватит —

Раскрыться наступает срок.

Секрет пред вами я открою,

Чтоб не казаться пошляком.

Да ведь и сами вы, порою,

О ней грустите вечерком?!

И в эту пору непременно

Она приходит в ваши сны…

Причём, ко всем одновременно —

Вот ведь превратности весны!

Да, да! Я лишь её желаю!

Она в мечтах и грёзах сна…

Она (я тайну открываю) —

Не кто иная, как ВЕСНА!

 

Женщине

 

Ты – Женщина, основа материнства,

Источник жизни, матрица судьбы.

Святое воплощение единства

Любви, Надежды, Веры и Борьбы.

   

Ты – Женщина, и, значит, Ты – Актриса,

В Тебе сто лиц и тысяча ролей.

Ты – Женщина, и, значит, Ты – Царица,

Возлюбленная всех земных царей.

   

Ты – Женщина, и, значит, Ты – Рабыня,

Познавшая солёный вкус обид.

Ты – Женщина, и, значит, Ты – Пустыня,

Которая беду испепелит.

   

Ты – Женщина.. Сильна Ты поневоле.

Но знаешь, даже если жизнь – борьба,

Ты – Женщина, Ты – слабая до боли.

Ты – Женщина, и, значит, Ты – Судьба.

   

Ты – Женщина. Ты – просто вспышка страсти,

Но Твой удел – терпение и труд.

Ты – Женщина.. Ты- то большое счастье,

Которое порой не берегут.

   

Ты – Женщина.. И этим Ты опасна.

Огонь и лёд навек в Тебе одной.

Ты – Женщина, и, значит, Ты – Прекрасна

С младенчества до старости седой.

   

Ты – Женщина, и в мире все дороги

Ведут к Тебе, а не в какой-то Рим.

Ты – Женщина, Ты избранная Богом,

И до небес возвышенная им!

 

Толмачёв Семён Николаевич

Вып. 1980 г., Минск.

Цикл «Из лейтенантской тетради. 1980—1982гг». СТИХИ

Посвящение

Пусть вам останется как миф..

Н. Майоров

 

Горнист, сыграй отбой тревоге,

Останови её пронзительный призыв,

Бежать по исковерканной дороге

Стремительно в неистовый прорыв.

   

Бежать, стуча усердно сапогами,

Сбивая пыль, осевшую, с травы,

Когда земля расходится кругами

Вокруг одной, натоптанной канвы.

   

Когда едва уснувшая природа

Дарует отдых путникам своим,

Нам в лёгких не хватает кислорода,

Мы плевры рвём дыханием чужим.

   

Мы задыхаемся. И кровь в висках бунтует.

И сердце рвётся из назначенных границ,

Несётся вскачь и яростно бушует

Лавиной беспощадных колесниц.

   

Мы изнываем от жары и пота,

Мы брошены в безвестность ревуном,

Мы исчезаем в чёрных поворотах,

Нас поглощает ночь беззубым ртом.

2 августа 1980 г.

 

Пыль в воздухе. И на зубах песок.

Пустынная, неровная дорога

Лежит всё дальше на восток

Извилистою лентою пологой.

   

«Газон» нагружен, в гору чуть – ползёт,

Натужно воет и чихает,

И на ухабах жалобно ревёт,

И кузовом ужасно громыхает.

   

Мешки с продуктами и ворохи белья,

Брезент, баллон с пропаном…

Им в унисон кидает в стороны меня

И два моих набитых чемодана.

   

А мне всё внове, головой

Верчу налево и направо,

Любуюсь этой дальней стороной,

Где сопки, пустыри, дубравы.

   

Нагретый воздух целится в висок,

А попадает в лёгкие шкодливо,

И треплет кителя воротничок

И улетает торопливо.

   

И не дано мне знать,

Что ждёт за новым поворотом,

И многое ль придётся испытать

Мне в должности, что называют – ротный!

 

Август, 1980

Военным водителям, участникам 500 км марша

На марше

 

Поворот. Поворот. Поворот.

Пыль. Пыль. Пыль.

Нас, как будто, дорога ведёт

В стародавнюю быль.

   

Небогатый сельский уклад.

Тишь. Тишь. Тишь.

Мир из бруса сложенных хат

И покрытых шифером крыш.

   

Где у каждой калитки скамья

Под деревьями прячется в тень.

На лужайках трава и бурьян,

В палисадниках редких сирень.

   

Под отливами бочки с водой,

Горы целые колотых дров,

Где лепёшек разбросанный строй

После стада неспешных коров.

   

И где запах густой молока

Невозможно ничем перебить,

Где подсолнухи вниз свысока

За земным продолжают следить.

   

Лишь мгновение воздух от рос

Свеж, свеж, свеж.

После сильных дождей под откос —

Красной глиной овражная брешь.

   

Вдоль дороги деревья стоят,

Их укрыла серая шаль.

Верстовые столбы летят

Вдаль, в

...