– Ну, если уведут, то я сама буду в этом виновата. И вообще, может быть, это еще и вранье, может, эта Карина просто расчищает себе дорогу. А Вадька и знать про это не знает.
– Но когда он приедет, ты у него спросишь?
– Да боже упаси! Зачем? Я и так пойму.
– А если поймешь, что он…
– Промолчу. Но зато у меня будет козырь в рукаве.
– Нет, я не понимаю… Ты, видимо, совсем его не любишь. Ты просто дала себе установку – быть хорошей женой, сохранять брак. А если бы ты его по-настоящему любила… Но тогда я не понимаю, почему ты не хочешь встречаться с Макаром?
– Насть, тебе что, думать больше не о чем?
– Да, ты права, извини!
– Пойми, чудачка, у меня сейчас все мысли в Питере не из-за синих глаз Макара, а из-за этого кафе.
– Ох, я бы так не могла…
В первом классе «Сапсана» помимо всего прочего выдавали еще и тапочки. Я с наслаждением сняла сапоги. Обычно в поезде или в самолете я сразу засыпаю, но тут сна не было ни в одном глазу. Я была так захвачена новым проектом, что все остальное отступало на второй план.
Она была на открытом воздухе, построена полукругом, и там тоже лилась вода по голубой стенке, стоял невероятно вкусный запах шашлыка… Ох, до сих пор слюнки текут.
Наша команда где-нибудь на островах наткнется на человека, русского, который то ли отстал от своего судна, ну, помнишь, ты рассказывал, что подрабатывал песенками на Филиппинах или еще где-то? Вот, такой персонаж, да с твоими песенками… такая красочка обалденная была бы… А потом в него влюбилась бы наша Нэнси… А? Как тебе?
– Не знаю, Жор, тебе виднее…
– По-моему, идея роскошная! И петь будешь ты!
– Я?
– А кто лучше тебя споет? А может, ты бы и сыграл этого типа?
– Нет, дружище, играть я не буду. Не мое! Хороших артистов, что ли, мало? Я вам всю обедню испорчу!
– Представляешь, допустим, Нэнси… Хотя нет, Нэнси по-русски не понимает… Таня! Это должна быть Таня!
ть оскорбительнее для женщины, чем сомнение в ее желанности… Нет, меня удавить мало! А глупость какая – люблю, но не хочу… Это что-то уж точно не для двадцать первого века.
