«2019», Ксения Я. сөресіндегі кітаптар
Да, жертвы всегда возвращаются.
Возвращаются потому, что живут, по сути, в зеркальном мире. Ведь жертве до этого перманентно внушалось, что она всё не так понимает, сама себе придумывает и т.д., и она, чуть успокоившись, сама начинает думать, что в чём-то не права, всё не так поняла, он не хотел и т. д.
Причём после её возвращения манипулятор всегда отзеркалит ситуацию так, что это ОНА неадекватна, бегает туда-сюда, потому что истеричка/пмс/шизофреничка и т. д.
И она, вернувшись, будет даже благодарна мучителю за то, что он её, дуру такую, простил!)
Еще раз: манипуляторы делают своей жертве вину из всего, буквально из всего!
Если ты состоишь в отношениях с манипулятором, то ты всегда будешь обвинённой (причем часто — не явно) и всегда виноватой. Это данность.
(жертвы страшно зависят от присутствия манипулятора рядом, это болезненная зависимость, которая мешает адекватно смотреть на происходящее).
При этом явная нелогичность происходящего всегда заставляет жертву манипулятора думать, что это ОНА чего-то не понимает. И будьте уверены: она будет так много об том думать, что обязательно найдёт свою вину. А вдруг он прав, а вдруг это ОНА такая, возможно, если бы она вела себя по-другому…
Когда клиент говорит, что потерял контроль, я спрашиваю его, почему он не сделал чего-то худшего. Например, клиент назвал жену самкой, вырвал у нее из рук телефон и швырнул через комнату, а потом толкнул ее так, что она упала на пол. Она лежала у его ног, и можно было легко продолжить бить ее ногами, но он не стал этого делать. Почему? Если он совершенно не контролировал себя и был в бешенстве, достаточном для того, чтобы сбить женщину с ног, почему после этого он остановился?
И у клиента всегда есть ответ. Он не хотел доходить до реальных увечий, он понял, что дети могут увидеть, он боялся, что соседи вызовут полицию... Самый распространенный ответ: «Я никогда не сделаю ЭТОГО!».
А вот ответ, который я слышал, кажется, всего два раза за пятнадцать лет: «Я не знаю». Клиент совершенно не контролировал себя, но у него наготове ответ на вопрос, почему он остановился там, где остановился. В каком бы разрушительном эстазе он ни находился, его сознание не забывает спрашивать себя: «Не делаю ли я чего-то, за что люди могут меня осудить, если узнают? Чего-то подсудного? Чего-то, способного нанести вред мне самому? Чего-то, что, по-моему собственному мнению, слишком жестоко и аморально?» Уже после работы с первыми клиентами, я понял, что мужчина-мучитель никогда не сделает ничего из того, что является для него морально неприемлемым. Он не хочет, чтобы о его действиях узнали, потому что боится, что люди его осудят, но ему самому упрекнуть себя не в чем. Никогда ни один клиент не говорил мне: «Я совершил плохой, неприемлемый поступок». Всегда есть причина, по которой то, что он делает, допустимо.