Кітап3
Жазылушы
«Полка о книгах», Елена Филиппова сөресіндегі кітаптар
«Молодые годы короля Генриха IV». Генрих Манн
Этот длинный роман является первой частью дилогии, охватывающей всю жизнь одного из наиболее известных и до сих пор любимых королей Франции, основателя последней династии - Бурбонов, Генриха Наваррского. Генриха IV.
Вообще говоря, читать большую (могу сказать - высокую) историческую литературу, не только нужно, но и правильно именно в целях исторического самообразования. Это лучше учебника. Говорил об этом множество раз, так что эти вещи в данном случае опустим.
Что же роман? Манн строит воистину грандиозное художественное здание. Текст достоверен исторически, точен в портретах. Все герои говорят и делают то, что говорили и делали в реальности. Помимо Манна и писателей, эпоха последних Валуа (Франциск II, Карл IX и Генрих III) чрезвычайно подробно разобрана, что совершено рационально, ведь именно в 16 веке книгопечатание получает в Европе взрывной рост, появляется светская литература, дневники, хроники, множество документооборота. Так что мы и без романов и стихов слишком хорошо знаем не только, кто такая Екатерина Медичи - супруга короля Генриха II, мать трех (!) королей Франции, регент, реальный политик, женщина, искренне вломившаяся в сохранение династии, не очень далекого ума, но хитрая, вложившаяся так, что уничтожила не только Жанну Д’Альбре (не доказано, но весьма вероятно), плюс еще целую вереницу конкурентов, но и, судя по всему, своего родного сына - Карла IX, поставившая на Гизов, но еще больше - на «повелителей Европы» - Габсбургов с их бескомпромиссным предводителем, королем Испании Филиппом II. Оба, Филипп и Екатерина, в итоге проиграли. Филипп - Елизавете I, Медичи - всей истории. Умерла, а через 9 месяцев, не оставя наследника, умер и последний ее сын, Генрих III, этот почти мистический король, «монах на троне». Мы все это знаем, но много ли мы знаем о реальных характерах этих людей? Что они думали, о чем мечтали? Чего боялись? Как разговаривали?
Вот об этом нам и рассказывает Манн, для этого собственно мы и читаем исторические романы. «История - это вешалка, на которую я…», ну вы поняли. И это правда. Это чистая правда. История - это действительно вешалка. Все остальное совершается либо в пропаганде, либо в пропаганде прекрасного - художественной литературе.
Отдельно хочу отметить завораживающий синтаксис произведения . Игра со временем: повествования ведется параллельно в прошедшем и настоящем. С одной стороны, это чистый модернизм (и это Генрих Манн как он есть), с другой - изящный прием для отделения хроники от прозы. Далее Манн часто по тексту пишет просто «Генрих». Не уточняя, о ком из трех Генрихов идет речь - Валуа, Гизе или Наваррском. И это заставляет работать ум и память читателя, потом-то, через пару страниц будет ясно, но в начале главы надо понять по косвенным признакам, кто перед нами. Красиво придумано? Красиво.
Красиво и содержательно. Такого рода книги - не только чистое удовольствие общения с образованным автором с ярко выраженной гуманистической позицией (подлинная литература может быть только гуманистической, так что «хороший автор с гуманистической позицией» - это пример тавтологии). Но также это еще и кладезь премудрости, ведь в самые драматические моменты повествования вспыхивают, проявляются характеры героев в их предельном, завершающем исполнении, и мы ясно видим, где честь или слава, малодушие или безбожие, долг или любовь. Жизнь, смерть или жизнь вечная. Что, как не это, может быть главнее в чтении книг?
Этот длинный роман является первой частью дилогии, охватывающей всю жизнь одного из наиболее известных и до сих пор любимых королей Франции, основателя последней династии - Бурбонов, Генриха Наваррского. Генриха IV.
Вообще говоря, читать большую (могу сказать - высокую) историческую литературу, не только нужно, но и правильно именно в целях исторического самообразования. Это лучше учебника. Говорил об этом множество раз, так что эти вещи в данном случае опустим.
Что же роман? Манн строит воистину грандиозное художественное здание. Текст достоверен исторически, точен в портретах. Все герои говорят и делают то, что говорили и делали в реальности. Помимо Манна и писателей, эпоха последних Валуа (Франциск II, Карл IX и Генрих III) чрезвычайно подробно разобрана, что совершено рационально, ведь именно в 16 веке книгопечатание получает в Европе взрывной рост, появляется светская литература, дневники, хроники, множество документооборота. Так что мы и без романов и стихов слишком хорошо знаем не только, кто такая Екатерина Медичи - супруга короля Генриха II, мать трех (!) королей Франции, регент, реальный политик, женщина, искренне вломившаяся в сохранение династии, не очень далекого ума, но хитрая, вложившаяся так, что уничтожила не только Жанну Д’Альбре (не доказано, но весьма вероятно), плюс еще целую вереницу конкурентов, но и, судя по всему, своего родного сына - Карла IX, поставившая на Гизов, но еще больше - на «повелителей Европы» - Габсбургов с их бескомпромиссным предводителем, королем Испании Филиппом II. Оба, Филипп и Екатерина, в итоге проиграли. Филипп - Елизавете I, Медичи - всей истории. Умерла, а через 9 месяцев, не оставя наследника, умер и последний ее сын, Генрих III, этот почти мистический король, «монах на троне». Мы все это знаем, но много ли мы знаем о реальных характерах этих людей? Что они думали, о чем мечтали? Чего боялись? Как разговаривали?
Вот об этом нам и рассказывает Манн, для этого собственно мы и читаем исторические романы. «История - это вешалка, на которую я…», ну вы поняли. И это правда. Это чистая правда. История - это действительно вешалка. Все остальное совершается либо в пропаганде, либо в пропаганде прекрасного - художественной литературе.
Отдельно хочу отметить завораживающий синтаксис произведения . Игра со временем: повествования ведется параллельно в прошедшем и настоящем. С одной стороны, это чистый модернизм (и это Генрих Манн как он есть), с другой - изящный прием для отделения хроники от прозы. Далее Манн часто по тексту пишет просто «Генрих». Не уточняя, о ком из трех Генрихов идет речь - Валуа, Гизе или Наваррском. И это заставляет работать ум и память читателя, потом-то, через пару страниц будет ясно, но в начале главы надо понять по косвенным признакам, кто перед нами. Красиво придумано? Красиво.
Красиво и содержательно. Такого рода книги - не только чистое удовольствие общения с образованным автором с ярко выраженной гуманистической позицией (подлинная литература может быть только гуманистической, так что «хороший автор с гуманистической позицией» - это пример тавтологии). Но также это еще и кладезь премудрости, ведь в самые драматические моменты повествования вспыхивают, проявляются характеры героев в их предельном, завершающем исполнении, и мы ясно видим, где честь или слава, малодушие или безбожие, долг или любовь. Жизнь, смерть или жизнь вечная. Что, как не это, может быть главнее в чтении книг?
- Ұнайды
- Комментарий жазу
- БөлісуVkontakte
- Шағымдану
Комментарий жазу үшін кіру немесе тіркелу
«Озеро». Банана Ёсимото
Каким-то образом жанровая основа книги Ёсимото мгновенно нашла уютный уголок в моем сердце, нырнула туда как золотая рыбка и, виляя хвостиком, сразу осталась жить. Удивительное сочетание прямолинейной и бесхитростной внешней простоты (как у почти всего японского, особенно литературы) и внутреннего напряжения в шесть тысяч вольт - напряжение, с которым совершают сэппуку, спокойно и сосредоточенно, как-будто работают над каким-то сложным орнаментом, методично, традиционно, уверенно и максимально.
Книга «Озеро» почти ничего не имеет общего с сюрреализмом (куда формально относят творчество Ёсимото), скорее уж - с реализмом Достоевского, лиризмом Чехова, некоторой такой слегка заколдованности Акутагавы, ну если не считать того, что герой периодически спит с решеткой для гриля под мышкой, отгоняя страшные сны, а героиня вторично едет в японскую глушь посмотреть на озеро и брата с сестрой своего парня, живущих вне человеческого общества, почти уверенная, что на самом деле ничего этого в реальности нет.
Книга, что крайне не свойственно экспериментальной литературе, не смотря на сложную социальную и типично японскую подоплеку (сектанство; спросите меня и я вам дам ссылку на невероятно интересную историю Аума Синрикё, которая, кстати, вовсе не закончена), отнюдь не мрачна, не пессимистична и не тупикова идеологически. Она светла, исполнена дружбы и любви, хрупчайшему и единственному, что есть у людей - прошлому, и тому, чего нет и не может быть по определению - будущему, потому что будущее - это всегда только возможность, вероятность, но его наступление сразу делает событие прошедшим, и вот там оно уже работает на всю катушку. Или просто уничтожается защитным механизмом психики памяти. Почитайте Банану Ёсимото, она все это объясняет иначе, но гораздо понятнее, чем я.
Каким-то образом жанровая основа книги Ёсимото мгновенно нашла уютный уголок в моем сердце, нырнула туда как золотая рыбка и, виляя хвостиком, сразу осталась жить. Удивительное сочетание прямолинейной и бесхитростной внешней простоты (как у почти всего японского, особенно литературы) и внутреннего напряжения в шесть тысяч вольт - напряжение, с которым совершают сэппуку, спокойно и сосредоточенно, как-будто работают над каким-то сложным орнаментом, методично, традиционно, уверенно и максимально.
Книга «Озеро» почти ничего не имеет общего с сюрреализмом (куда формально относят творчество Ёсимото), скорее уж - с реализмом Достоевского, лиризмом Чехова, некоторой такой слегка заколдованности Акутагавы, ну если не считать того, что герой периодически спит с решеткой для гриля под мышкой, отгоняя страшные сны, а героиня вторично едет в японскую глушь посмотреть на озеро и брата с сестрой своего парня, живущих вне человеческого общества, почти уверенная, что на самом деле ничего этого в реальности нет.
Книга, что крайне не свойственно экспериментальной литературе, не смотря на сложную социальную и типично японскую подоплеку (сектанство; спросите меня и я вам дам ссылку на невероятно интересную историю Аума Синрикё, которая, кстати, вовсе не закончена), отнюдь не мрачна, не пессимистична и не тупикова идеологически. Она светла, исполнена дружбы и любви, хрупчайшему и единственному, что есть у людей - прошлому, и тому, чего нет и не может быть по определению - будущему, потому что будущее - это всегда только возможность, вероятность, но его наступление сразу делает событие прошедшим, и вот там оно уже работает на всю катушку. Или просто уничтожается защитным механизмом психики памяти. Почитайте Банану Ёсимото, она все это объясняет иначе, но гораздо понятнее, чем я.
қолжетімді емес
Банана Ёсимото
•
Озеро
Банана Ёсимото
Озеро
«Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим». Уильям Мекпис Теккерей
Согласитесь, что если Теккерей, то сразу вспоминается «Ярмарка тщеславия», всегда перед глазами блеск и нищета Бекки Шарп, всегда некий политико-социальный роман без героя (кстати, Анна Андреевна уж не у Теккерея ли позаимствовала, даром что это самый насыщенный множественными литературными мирами ее текст, ну да ладно, сейчас не об этом).
Все это так, однако же у Теккерея есть как минимум несколько еще романов, любопытных и интересных, заслуживающих внимания, и один из них - это «Барри Линдон». По форме «Барри» - вполне классический эпистолярный роман, написанный от первого лица, в котором рассказывается о взлете и падении авантюриста, отчаянного и неунывающего смутьяна и мечтателя ирландца Барри Линдона. 16-летним подростком из семьи обедневших дворян заштатного ирландского графства, случайно убив соперника на дуэли, Барри вынуждено покидает страну и поступает на военную службу, сначала в английскую, а потом и в прусскую армии. Со временем Барри обнаруживает в себе талант картежника и вместе со своим дядей делает головокружительную игровую карьеру, богатея на глазах и попадая в лучшие аристократические круги Европы. Этого мало, и Барри решает, что его следующая цель - богатейшая наследница английской аристократии. Ну, и так далее, до самой почти верхней точки, после которой, конечно, наступает стремительное низвержение вниз.
«Барри Линдон» - не просто роман-памфлет (каковым был абсолютно любой роман весь, скажем, 18 век), это еще и роман-притча о следовании греху и неминуемой расплате. Форма же авантюрного романа - не только отвечает нраву самого Теккерея, человека умного, тонкого, едкого и даже лукавого, но и служит почти единственно возможной формы защиты от чего-то большего, чем просто художественной критики: от мести и наказания.
Да, время издания романа - это уже, конечно, не 18 век, а самая середина 19, но не будем забывать, что глумление над родовой аристократией, германскими королевскими домами (вспомним о ганноверской династии на троне Англии и о принце Альберте заодно, да и на всякий случай о довольно двойственных нравах викторианской Англии, где у одних детишек были диккенсовские ёлки и шоколадные зайчики, а другим деткам, например, за воровство яблок отрубали руку, а то и вовсе вешали на столбе), так вот, хотя это и середина 19 века, автор столь откровенной сатиры обязан был быть осторожным. Отсюда и форма дневника от первого лица, отсюда же и вымышленные фамилии и королевства при вовсе не вымышленной фабуле и сюжете (у Барри был реальный прототип, но я боюсь, что главный реальный прототип здесь - высшее общество как таковое).
По ходу повествования, что интересно, у Теккерея вместе с кривой жизни Барри подспудно меняется авторская интонация. Если поначалу мы читаем почти комедию Ильфа и Петрова, то уже к середине, а наипаче к концу понимаем, что комедия эта вполне кровавая и ближе к «Уленшпигелю» (который как мы ранее выяснили родом из «Мертвых душ Гоголя»), чем даже к «Дону Кихоту». А если «Барри» во второй части имеет своей питательной основой такие источники, как я только что предположил, то, сами понимаете, веселым авантюрным романом всё это уже считаться не может.
Текст глубокий, смешной, политический, очень грустный, дидактический и глубоко реалистический - словом такой, каким и был его автор Уильям Мейкпис Теккерей, крупнейший английский писатель, сатирик и мыслитель.
Кстати, выяснил, что есть, оказывается, еще и фильм Стенли Кубрика «Барри Линдон». И, кажется, я знаю, чем займусь послезавтра по дороге из Питера домой.
Согласитесь, что если Теккерей, то сразу вспоминается «Ярмарка тщеславия», всегда перед глазами блеск и нищета Бекки Шарп, всегда некий политико-социальный роман без героя (кстати, Анна Андреевна уж не у Теккерея ли позаимствовала, даром что это самый насыщенный множественными литературными мирами ее текст, ну да ладно, сейчас не об этом).
Все это так, однако же у Теккерея есть как минимум несколько еще романов, любопытных и интересных, заслуживающих внимания, и один из них - это «Барри Линдон». По форме «Барри» - вполне классический эпистолярный роман, написанный от первого лица, в котором рассказывается о взлете и падении авантюриста, отчаянного и неунывающего смутьяна и мечтателя ирландца Барри Линдона. 16-летним подростком из семьи обедневших дворян заштатного ирландского графства, случайно убив соперника на дуэли, Барри вынуждено покидает страну и поступает на военную службу, сначала в английскую, а потом и в прусскую армии. Со временем Барри обнаруживает в себе талант картежника и вместе со своим дядей делает головокружительную игровую карьеру, богатея на глазах и попадая в лучшие аристократические круги Европы. Этого мало, и Барри решает, что его следующая цель - богатейшая наследница английской аристократии. Ну, и так далее, до самой почти верхней точки, после которой, конечно, наступает стремительное низвержение вниз.
«Барри Линдон» - не просто роман-памфлет (каковым был абсолютно любой роман весь, скажем, 18 век), это еще и роман-притча о следовании греху и неминуемой расплате. Форма же авантюрного романа - не только отвечает нраву самого Теккерея, человека умного, тонкого, едкого и даже лукавого, но и служит почти единственно возможной формы защиты от чего-то большего, чем просто художественной критики: от мести и наказания.
Да, время издания романа - это уже, конечно, не 18 век, а самая середина 19, но не будем забывать, что глумление над родовой аристократией, германскими королевскими домами (вспомним о ганноверской династии на троне Англии и о принце Альберте заодно, да и на всякий случай о довольно двойственных нравах викторианской Англии, где у одних детишек были диккенсовские ёлки и шоколадные зайчики, а другим деткам, например, за воровство яблок отрубали руку, а то и вовсе вешали на столбе), так вот, хотя это и середина 19 века, автор столь откровенной сатиры обязан был быть осторожным. Отсюда и форма дневника от первого лица, отсюда же и вымышленные фамилии и королевства при вовсе не вымышленной фабуле и сюжете (у Барри был реальный прототип, но я боюсь, что главный реальный прототип здесь - высшее общество как таковое).
По ходу повествования, что интересно, у Теккерея вместе с кривой жизни Барри подспудно меняется авторская интонация. Если поначалу мы читаем почти комедию Ильфа и Петрова, то уже к середине, а наипаче к концу понимаем, что комедия эта вполне кровавая и ближе к «Уленшпигелю» (который как мы ранее выяснили родом из «Мертвых душ Гоголя»), чем даже к «Дону Кихоту». А если «Барри» во второй части имеет своей питательной основой такие источники, как я только что предположил, то, сами понимаете, веселым авантюрным романом всё это уже считаться не может.
Текст глубокий, смешной, политический, очень грустный, дидактический и глубоко реалистический - словом такой, каким и был его автор Уильям Мейкпис Теккерей, крупнейший английский писатель, сатирик и мыслитель.
Кстати, выяснил, что есть, оказывается, еще и фильм Стенли Кубрика «Барри Линдон». И, кажется, я знаю, чем займусь послезавтра по дороге из Питера домой.
- Ұнайды
- Комментарий жазу
- БөлісуVkontakte
- Шағымдану