А вообще не связано ли узелковое письмо с другим представлением о времени? Помнится, у Теда Чана форма письменности предполагала другой тип мышления, пишешь из центра в разные стороны и, получается, что будущего не существует, вернее, существует, но ничем не отличается от прошлого, можно туда, а можно туда. У Карины Шаинян в "С ключом на шее" похожая штука, там повествование, в принципе, линейно (если смотреть на движение от нулевой главы к последней, тоже нулевой), но между этими двумя точками - это вот узел, состоящий из множества узлов сразу по трём измерениям. Теоретически "С ключом на шее" можно читать вообще из любой точки и в любой последовательности. И при этом всё поймёшь и не запутаешься, потому что, как в традициях узелкового письма, разные тропы принято красить разным цветом, так и Шаинян даёт нам маркер: флешбеки написаны в настоящем времени, а "настоящее" в прошедшем. Это вообще логично, роман ностальгической, и когда мы, потерянное поколение, дети 80-х, дети Оно и Владислава Крапивина, что-то вспоминаем, то это выглядит как "здесь и сейчас", но в моменте. Яркое воспоминание есть, но поместить его в хронологическую последовательность мы вряд ли сможем. Кстати, тем и отличался Крапивин, он писал фрагментами: вначале предпоследнюю фразу, потом из середины, потом непонятно откуда и только потом это всё монтировал, и заниматься монтажом было самое сложное и интересное. Но монтировал он всё же линейно (ну почти), а Шаинян нет, и я даже не понимаю систему (и есть ли она). Набоков, помнится, говорит, что искусство композиции самое сложное и самое важное. Шаинян тут крута невероятно.
И да, Я/мы Яна Нигдеева, безусловно. Странность мира восстановленна