«Одиночка» – проза, близкая к поэзии. Эта книга буквально живет за счет особенного, отчасти экспериментального ритма. Здесь он не менее важен, чем подбор слов и меткость сравнений. Вынь его – и все развалится, станет скучно, обыденно. К тому, же Маргарита Ронжина – не просто дивный стилист. Автор она умело работает с деталями, отсылками, сравнениями (чего стоит один «ребенок-альденте» или «красная тишина набережной»). Всю книгу читателя преследуют яркие эпизодические образы, которые Маргарите Ронжиной удаются особенно удачно: будь то добрая пожилая соседка, или парень в желтой шапке, или размалеванные макияжем «куклы» в фуд-корте. Иногда образы эти становятся реперными точками истории.

Роман напоминает дыхание после пробежки: сперва тяжелое и почти невозможное, оно наконец восстанавливается, нормализуется; так и Саша идет от темного к светлому, от отчаяния к пониманию, и постепенно перестает задыхаться собственными проблемами и сомнениями. «Одиночка» в целом зеркальна: события первых семи частей совершенно иначе преломляются в последующем тексте. Если сначала Саша находит «пластиковых» мужчин на одну ночь, то потом находит мужчину настоящего. Если сначала псевдо-вера и безумная Мария чуть не губят героиню (как минимум, морально), то потом вера помогает, предстает в совершенно ином ключе. Если сначала чурается общения с отцом, то потом прощает его. Если сначала боится работы, то потом загорается ей. Впрочем, нет в «Одиночке» почти ничего полностью «обеленного» или «очерненного»: особенно хорошо это ощущается ближе к финалу. Который, помимо прочего, написан живописно, но совершенно не слащаво. Саша – Алиса, гуляющая по мрачному зазеркалью и вскоре возвращающаяся в привычный мир, где все – наоборот. Все наконец правильно, нормально. Насколько возможно.