Примерно на середине книги, когда мои сомнения по поводу ее качества, начали обретать все более конкретные очертания, я сделал паузу и скушал «Твикс», состоящий из пары десятков восторженных отзывов. После этого я усомнился в собственной прозорливости и продолжил чтение.

Что могу сказать... Эта книга действительно читается взахлёб, как пишут очарованные поклонники романа. Правда, они не уточняют, что этот «взахлёб» является следствием непреодолимого желания побыстрее закончить читать эту невыносимую галиматью.

Теперь кроме шуток: я не литературный сноб и считаю, что литература всех жанров имеет право на жизнь в равной степени. Бульварные романы могут быть ничем не хуже глубокой психологической прозы, если только бульварный роман не станет пытаться влезть в шкуру философской прозы.

«Любимчик эпохи» пытается. Причем настырно. Сначала это обескураживает, потом веселит, затем начинает раздражать.

Впрочем, надо сказать что-то хорошее. Катя Качур вполне владеет литературным языком. Слог у нее легкий, читается роман действительно легко.

А вот со всем остальным большие проблемы:

- диалоги крайне вымученные, нелогичные и серые. Порой кажется, что мы читаем стенограмму мыслей одного человека, который свои мысли записал по ролям зачем-то

- мат. Ну, не умеешь ты материться - не матерись. Или так хочется быть в тренде? Уместный мат проглатывается читателем легко и непринужденно. Здесь же режет слух каждое обсценное словечко. Так матерятся нынешние дети - глупо и неумело.

- герои. Они все неадекватные. Я сразу вспомнил «Шатунов» Мамлеева, где все персонажи в той или иной степени маньяки. Но у Мамлеева это прием, гротеск, совершенно оправданный ход, погружающий читателя в эту кошмарную хтонь. В «Любимчике эпохи» мы, вроде как, должны героев любить и сопереживать им. Но кому? Двум женоподобным братьям? Женоподобным именно по характеру, образу мышления, потому что в экстерьере они прописаны так, как будто все женщины мира готовы падать к их ногам. В реалиях романа, что Родион, что Илюша - истеричные базарные бабы, чью логику поступков искать не имеет смысла. Как не имеет смысла искать 10 отличий между образами этих двух героев и остальных персонажей: каждый из них, независимо от пола, несет одну и ту же тяжелую бабскую долю и принимает на себя неизбежные удары судьбы.

- Удары судьбы. Кстати, о них. Концентрация высосанного из пальца страдания здесь зашкаливает. Вот семья Корзинкиных, вся несчастная и изнасилованная. Скоро их род прервется, но прежде 8-летней Злате порвут плеву (или плевру???) ездой на мотоцикле. И поэтому скромный и милый учитель химии, дождавшись совершеннолетия Златы, обрюхатив ее, озвереет, не нащупав взглядом девственной крови на простыне, сломает ей жизнь, потом сломает жизнь и себе, женившись на главной врагине Златы (о, господи, мне даже пересказывать стыдно этот сюр). И подобным образом страдают все персонажи. А ближе к концу романа они начинают страдать еще и от возрастающих амбиций автора: сюжетные твисты начинают вылетать из-под пера со скоростью автоматной очереди, ошарашивая (нет, нет, и нет!!!) благодарного читателя.

В «Любимчике эпохи» можно придраться к каждому диалогу, обосновать никчемность любой сцены. Там, где автор претендует на трогательность, мы натыкаемся на пустоту; где пытается подчеркнуть глубину переживаний, мы кормимся банальщиной.

Кто-то хочет сериал по книге. Думаю, снимут.
Кто-то хочет продолжение истории. Уверен - напишут.

Вот только к литературе эта история не имеет никакого отношения, увы.