Я ведь всегда думала, что прежде, чем увидишь Господа, телу полагается поболеть и умереть. И я представляла себе, что, когда он явится, будет такое сияние — прекрасное, как солнечный свет, лучащийся сквозь цветные стеклышки баптистской церкви, такое сияние, что ты даже не заметишь, когда наступит мгла. И меня очень утешала мысль об этом сиянии, разгоняющем все страхи. Но теперь я готова поспорить, что все не так. Я готова спорить, что в самом конце тело осознает: Господь уже являлся ему. Во всем этом. — Рука ее описала круг, словно сгребая в охапку и облака, и воздушных змеев, и траву, и Куини, закапывающую косточку в землю. — Просто Он являлся во всем, что всегда было у нас перед глазами. Что до меня, то я могу оставить этот мир, унося с собой увиденное сегодня.