Перед взлетом в салон протиснулся русский летчик с безумным лицом – он оглядел мешанину человеческих тел, скептически цыкнул зубом и, видимо считая, что его все равно никто не поймет (Обнорского с Громовым он, похоже, принял то ли за кубинцев, то ли за палестинцев, но уж не за русских – это точно), сказал вслух:

– Ни хуя не взлетим… А если взлетим, то ебнемся.

И спокойно ушел в кабину.