­шав завуалированный комплимент. По сути, это и вправду была похвала ей как хозяйке. Разом смолкнув, она подхватила свою корзину, с которой возвращалась с огорода, и быстро скрылась в хате.

– А ты думай, что творишь, – вдруг повернулся Григорий к сыну. – Не отрок, чай, чтобы без ума баловство чинить.

– Бать, то не баловство, то проверка была, – тут же нашёлся Матвей.

– А чего проверял-то? – не понял кузнец.

– Себя, бать.

– Это как так?

– Да я ж толком про себя ничего не помню, вот и проверяю, что умел, что помню, а что наново учить надо, – снова выкрутился парень.

– Ясно. Но ты всё одно, полегче. И главное, чтобы мать не видела. Она после той истории едва в себя пришла. Думал, с горя ума лишится. Вот и ругается, когда такое видит.

– Я понял, бать. Постараюсь, – кивнул парень, покаянно вздохнув. – Заказы в кузне есть? – на всякий случай сменил он тему, снимая с коня седло.

– Да я уж сделал всё, – отмахнулся мастер.

– А с поездкой что решили? – задал Матвей следующий вопрос.

– Круг решил караван собирать, – чуть скривился Григорий. – Впятером поедем. Деньгу собирать потребно.

– Как это собирать? – не понял Матвей.

– Да кое-что соседям одалживал. Теперь вот собирать придётся, – вздохнул Григорий.

Судя по его физиономии, эта часть грядущей негоции его весьма напрягала. Что именно с этими долгами было не так, парень решил выяснить сразу. Отерев коня и заведя его в конюшню, Матвей вымыл руки и, вернувшись к отцу, осторожно уточнил:

– А что не так-то? Ну, брали люди для дела, пора и честь знать. Как говорится, долг платежом красен.

– Да тут такое дело, – снова скривился кузнец. – Я ведь не только казакам денег одалживал. Тут ещё и пара вдов есть. Вот теперь и думаю, что им сказать.

– А много отдавал? – задумался п