знала, где все находится – в гардеробе, в самом дальнем углу. Большая коробка с тем, что Ула называл «сентиментальной чепухой Марит», но которую пока еще не выбросил. Софи удивляло то, что мама не забрала коробку при переезде, – возможно, ей просто не хотелось ничего брать с собой в новую жизнь. Она хотела забрать лишь Софи, и этого ей бы хватило.
Софи уселась на пол и открыла коробку. Там лежало множество фотографий и вырезок, младенческий локон Софи и пластиковые браслеты, которые им с Марит надели на руки в роддоме в доказательство того, что они принадлежат друг другу. В маленькой баночке что-то бряцало, и, открыв ее, Софи с отвращением обнаружила там два зуба – наверняка ее собственных, но все равно отвратительно.
В течение получаса Софи медленно разбирала содержимое коробки, раскладывая тщательно изученные вещи по полу в аккуратные кучки. Она с изумлением констатировала, что со старых фотографий молоденькой Марит на нее смотрела девочка, как две капли воды похожая на нее саму. Ей никогда не приходило в голову, что они настолько похожи, и это ее обрадовало. Она внимательно всматривалась в свадебную фотографию Марит и Улы, пытаясь отыскать намек на те проблемы, которые ждали их в будущем. Может, они уже тогда знали, что у них ничего не получится? Софи даже подумалось, что, вероятно, так оно и было. Ула выглядел строгим, но довольным, а лицо Марит казалось почти безразличным, словно она подавила в себе все эмоции. Она явно не походила на сияющую от счастья невесту. Газетные вырезки сильно пожелтели и сухо зашуршали, когда Софи за них взялась. Извещение о свадьбе, сообщение о рождении Софи, руководство, как вязать крючком детские носочки, рецепты для праздничных ужинов, статьи о детских болезнях. Софи казалось, будто она держит в руках саму Марит. Она прямо ощущала, как мать сидит рядом с ней и смеется над вырезанными когда-то статьями о том, как лучше чистить плиту и как следует готовить идеальный рождественский окорок. Софи чувствовала, как Марит коснулась ее плеча, когда она достала фотографию матери в роддоме со свертком на руках, из которого виднелось красное сморщенное личико. Марит выглядела на ней такой счастливой. Софи положила руку на плечо, представляя, что накрыла материнскую руку, от которой ей передалось тепло. Но тут в мечты вторглась действительность – Софи ощутила под ладонью лишь ткань своей футболки, а сама рука оказалась холодной как лед. Ула всегда держал температуру в доме на нижнем пределе, чтобы экономить
Софи уселась на пол и открыла коробку. Там лежало множество фотографий и вырезок, младенческий локон Софи и пластиковые браслеты, которые им с Марит надели на руки в роддоме в доказательство того, что они принадлежат друг другу. В маленькой баночке что-то бряцало, и, открыв ее, Софи с отвращением обнаружила там два зуба – наверняка ее собственных, но все равно отвратительно.
В течение получаса Софи медленно разбирала содержимое коробки, раскладывая тщательно изученные вещи по полу в аккуратные кучки. Она с изумлением констатировала, что со старых фотографий молоденькой Марит на нее смотрела девочка, как две капли воды похожая на нее саму. Ей никогда не приходило в голову, что они настолько похожи, и это ее обрадовало. Она внимательно всматривалась в свадебную фотографию Марит и Улы, пытаясь отыскать намек на те проблемы, которые ждали их в будущем. Может, они уже тогда знали, что у них ничего не получится? Софи даже подумалось, что, вероятно, так оно и было. Ула выглядел строгим, но довольным, а лицо Марит казалось почти безразличным, словно она подавила в себе все эмоции. Она явно не походила на сияющую от счастья невесту. Газетные вырезки сильно пожелтели и сухо зашуршали, когда Софи за них взялась. Извещение о свадьбе, сообщение о рождении Софи, руководство, как вязать крючком детские носочки, рецепты для праздничных ужинов, статьи о детских болезнях. Софи казалось, будто она держит в руках саму Марит. Она прямо ощущала, как мать сидит рядом с ней и смеется над вырезанными когда-то статьями о том, как лучше чистить плиту и как следует готовить идеальный рождественский окорок. Софи чувствовала, как Марит коснулась ее плеча, когда она достала фотографию матери в роддоме со свертком на руках, из которого виднелось красное сморщенное личико. Марит выглядела на ней такой счастливой. Софи положила руку на плечо, представляя, что накрыла материнскую руку, от которой ей передалось тепло. Но тут в мечты вторглась действительность – Софи ощутила под ладонью лишь ткань своей футболки, а сама рука оказалась холодной как лед. Ула всегда держал температуру в доме на нижнем пределе, чтобы экономить
