В начале был подъезд. Он безмолвно стоял посреди вечного мрака, как память о самом себе. Косая дверца горько скрипела проржавевшими петлями, ласково убаюкивая бетонные стены. Подъезд спал в шершавых объятиях арматурных грез, пока не пришел Самосбор.