У него был профессорский голос – как если бы профессору вздумалось вещать в пещере с гулким эхом. Черты лица его более или менее походили на черты всех троллей, но если присмотреться, можно было заметить тонкую камнетесную работу, буйство растительной жизни в видимых глазу углублениях и не в последнюю очередь этот приглушенный блеск, даже мерцание, которое деликатно играло на свету, не бросаясь нахально тебе в глаза, но неоспоримо присутствующее.