Бабушка моего друга, тоже колдуна, рассказывала, что однажды, в начале семидесятых, шла она по такой дороге из одного села в другое. День клонился к закату, но она не чувствовала тревоги – дорога была ей хорошо знакома. Она никуда не торопилась, был летний зенит, лес пах так, как может пахнуть только остывающий к ночи июльский лес. Это запах самой жизни – в нем и травы, и теплая древесная кора, и терпкий мох, и отдаленный душок стоялого болота, и грибница. И вот шла она, наслаждаясь, как вдруг увидела вдали силуэт – вроде бы и человеческий, да не совсем. Словно очень высокий человек медленно шел ей навстречу – чуть приблизившись, она с ужасом осознала, что росту в нем было не меньше трех метров.

«Ножища длинные и прямые, точно палки, ручища до колен достают, а голова, наоборот, маленькая. И что самое жуткое – лицо на ней не разглядеть. Словно и вовсе нет лица этого самого», – рассказывала она. Она не была дремучей суеверной старухой. Всю жизнь проработала школьной учительницей. До самых преклонных лет она оставалась «в своем уме». И до самых последних дней не могла объяснить себе самой, что же это такое было, что она видела в темнеющем лесу.