Ника не слышала, как ушли майор рей Данс и майор эр Мада, но, даже находясь в том оцепенении, в котором она пребывала, девушка чувствовала присутствие рядом Анселя и Тристана. И была безмолвно благодарна им за это. И за их молчание. Они не спрашивали, что Ника собирается делать, не уговаривали быть сильной, не предлагали глупые утешения, которые бы только больше ее раздражали, и не повторяли беспомощные банальности вроде: «Все как-то образуется». Они просто были рядом.

А когда оцепенение наконец отпустило Нику и, несмотря на близость к горячему камину, девушку начала бить нервная дрожь, Тристан одним ловким движением подхватил ее, словно ребенка, на руки, усадил к себе на колени и крепко обнял.

От появившейся иллюзии, будто она защищена и укрыта от всего мира, защипало в глазах, и возникло чувство, схожее с тем, которое появлялось, когда Ника держала в руках свой аэролит, чувство, словно все остальное отступает на задний план и здесь и сейчас есть только она и это чудесное, умиротворяющее ощущение единения с сердцем ее летного камня… Только сердце, бившееся сейчас совсем рядом, было сердцем Тристана. Впрочем, действовало оно хоть и иначе, чем аэролит, но так же эффективно.

Прекрасно зная, что волшебное ощущение продлится совсем недолго, а потом неумолимая реальность снова грубо напомнит о себе, Ника решила получить сполна от этих коротких минут передышки. Она теснее прижалась к Тристану, спрятала лицо у него на плече и крепко зажмурилась