Для тех, кому «петербургская повесть» Пушкина (особенно в подцензурной редакции В.А. Жуковского) представлялась однозначной хвалебной одой Петру и его деяниям, Евгений на Льве казался пародийным снижением Медного Всадника — воплощением «ограниченной частной личности», обреченной на поражение в конфликте с неумолимой «государственной необходимостью».