Капитан, изумлённый его тоном, вскинул брови. Тимур постарался как можно более коротко рассказать всё, что он узнал за время расследования. Петерссон слушал внимательно, не перебивая, лишь несколько раз задал уточняющие вопросы.

— Вы уверены?

— Да, кроме Матильды, никто не мог поставить кресло в коридор и убрать оттуда сломанный стул. Когда повариха поднималась к хозяину, его уже не было. И убрать иглу тоже могла только она, сделав, например, вид, что раскладывает бельё в гардеробной, пока Фредерик прощался с Елизаветой Петровной. Если бы хозяин музея не пришёл к нам, ни у кого бы и мысли не возникло проверить кресло, ведь под чехлами они все кажутся одинаковыми.

— И вы сделали такой вывод только из-за отсутствия чашки на столе? — задумчиво поглядывая на Тима, спросил капитан.

— Ну не только, остальное так, догадки. — Тимур почувствовал, что вся его смелость снова улетучивается. — Она отличная горничная, как утверждает Елизавета Петровна. Матильда машинально захватила чашку, по привычке, — добавил он совсем тихо.

Крендель с жалостью посмотрел на сгорбившуюся фигуру Тимура в сразу ставшем большим для него кресле. Капитан прав, он не должен был допустить расследование этого дела.

— Хорошо, — голос Петерссона слегка потеплел. — Я лично допрошу Матильду и проведу кое-какие следственные действия. Теперь вы можете быть свободны, сержант вас проводит. А вы, господин Крендель, будьте до