Он всегда после себя сам мыл и чашку, и ложку. — Шульц все же предпочел изъясняться эзоповым языком, но Гуров сразу понял, что это был Лошкарев, то есть Ложкомой. — Он появился под утро, когда я уже все сделал, но еще не успел отдать в лабораторию, и был такой злой, что, едва я на него посмотрел, как тут же понял, что мне лучше молчать обо всем на свете и даже собственное имя забыть.