. К. Воронский усматривает в теме человеческих страстей неизбывность и одновременно тот нравственный тупик, в который попадает и сам Гоголь, и его герой:

Но если есть страсти, избрание которых не от человека, а от Провидения, то опять выходит, что дело не в самом человеке <…>. Это был фатализм, это был новый тупик [1117].