чувствовала кожей это его состояние и старалась уйти, стать неслышной и прозрачной. Удавалось не всегда. И тогда на их мирное жилище обваливался скандал. Муж кричал на дочь, отвешивал подзатыльники сыну. Но ни разу не поднял руки на Лялю. Лишь косил на нее глазом. Глаз был круглым и мутно-голубым от бешенства. И это было страшнее, чем если бы он ударил ее. У Ляли в животе становилось холодно, холод расползался по всему телу, ноги и руки становились неподвижно ледяными. Увидев «замороженную» Лялю, муж быстро успокаивался и уходил к себе в кабинет к компьютеру…

Лялины воспоминания прервал дверной звонок. «Кто-то из своих так рано», – подумала она, отодвигая задвижку. За дверью стояла сестра Галина.

– Галочка! Заходи.

– Вот, вырвалась на часок, кофейком угостишь? Прием сегодня у тебя будет? – забросала ее вопросами Галина.

– Будет, но позже. Как раз часок и остался. Я