Но лучшим средством остается встретиться в темноте с мамой и, как жук-могильщик, работать над тем, чтобы превратить ее тело в пищу. Что-то, что я могу усвоить, принять в свое тело — вещество, которое не отравит, а поддержит меня.
Наш последний разговор по телефону. За окном стремительно летит снег — снежинки размером с картофельные чипсы; все деревья укутаны белым. Она рассказала мне о своих проблемах с зубами, финансовых трудностях, телеведущем, которого обвинили в сексуальных домогательствах, и вдруг без всякого перехода произнесла: «Ты не всегда была добра ко мне». В тысячный раз я принялась защищаться. «Но несколько последних лет, — перебила она, — ты была добра».
Феминизм моей матери состоял из противоречий. Она советовала мне оставить литературу и быть дома с Эбби. И тут же говорила, что лучше бы она сделала карьеру вместо того, чтобы ухаживать за мной и бра