самая поэтичная, самая веселая повесть – «Волшебная зима» (1957), в которой Муми-тролль говорит, наверное, самые точные слова, определяя жанровую природу этой сказки. Помните, луч луны ударил Муми-троллю прямо в лицо, и:

…случилось нечто неслыханное, не случавшееся никогда с тех самых пор, как первый муми-тролль погрузился в зимнюю спячку. Маленький Муми-тролль проснулся и заснуть уже больше не мог[114].

Все спят, на зов сына даже мама не просыпается. «Я не принадлежу больше к тем, кто спит, – подумал Муми-тролль. – А к тем, кто не спит, – тоже». Вот именно то, что автор этих сказок не принадлежит ни к числу спящих, ни к числу бодрствующих, ни к числу сказочников, ни к числу реалистов, и делает их столь универсальными и, может быть, столь печальными.