Сегодня утром я сказал Клавдии, которая называет себя — тебе надо это знать, — христианкой, что всегда будет лишь одно поколение христиан, тех, кто видел Иисуса воскресшим. Эта вера угаснет вместе с ними, с первым поколением, когда закроют веки последнего старика, в чьей памяти будут храниться лицо и голос живого Иисуса.

— Я никогда не стану христианином, Клавдия. Ибо я ничего не видел, я все упустил, я прибыл слишком поздно. Если бы я хотел верить, то должен был бы поверить свидетельствам других.

— Быть может, поверив им, ты станешь первым истинным христианином?