Тяжелая и надтреснутая, она походила на полнощекую крестьянку, которая держала на руке младенца, благословляющего шар.
Но непорочность и благость сквозили в этом земном коренастом облике бургундского или фландрского происхождения, струились в улыбке лица, невинных очах, губах добродушных и милосердых, обещавших всепрощение.
Пред ними стояла сельская Богоматерь, словно созданная для смиренных послушников, не грозная госпожа, способная внушить им почтение, но мать – кормилица души, истинная их мать.