Можно предположить, что перед лицом страдания и психически нерепрезентированного отчаяния массивные, но непереработанные сообщения, которые психика была не способна послать, обходили языковые структуры. Следовательно, психические сообщения декодировались как предписание телу слепо направить свои силы на борьбу с психической болью. Нечто похожее случается в детстве, когда младенец с помощью криков, жестов и соматопсихических реакций на стресс посылает невербальные сообщения, которые только мать способна интерпретировать. В этом отношении она функционирует как мыслительная система своего ребенка и адекватно реагирует на стресс, который он испытывает. Из-за определенных нарушений в интроективных процессах ребенка, посредством которых ребенок медленно создает в своем внутреннем мире репрезентацию этой материнской функции, с которой он может идентифицироваться, эта основная психическая структура оказывается поврежденной. Пациенты, подобные Жоржетте, устанавливают связи между телом и психикой на этом пресимволическом уровне, характерном для младенчества.