Двенадцатью проливает яркий свет на необыкновенное чувство оптимизма, характерное для первых лет присутствия нищенствующих монахов в Новом Свете — лет, наполненных пламенной надеждой на то, что ранняя Церковь возродится на недавно открытых землях, не стесненная напыщенностью, богатством и коррупцией, поразившими католические структуры в Европе