Пришло время смириться со своими шрамами.

Вместе с падающими на пол прядями я избавился от Кракена, от непосильной ноши на плечах и от моего саморазрушительного чувства долга, повлекшего столько жертв. В каком-то смысле я тоже был серийным убийцей. Ложь, которую я себе говорил – что, кроме меня, некому защищать город, – погубила или поставила под угрозу жизни стольких дорогих мне людей, что я заслуживал пожизненного заключения. Без права пересмотра.