— Родная, как ты? — он всё гладил её по ладоням, и Велге захотелось закричать от его прикосновений.

Его уродливое лицо с огромным кривым носом, с пугающими разноцветными глазами оказалось слишком близко, и Велга не выдержала, отпрянула.

— Князь!

Её тонкий голосок подействовал на него точно оплеуха.

Матеуш выпустил её руку из своих, отодвинулся на другой конец лавки.

— Прости, ро... господица. Я не хотел тебя напугать своим видом.

Согнув спину, он походил на огромную, одетую в бархат улитку. Кажется, Велга впервые увидела его сбоку и теперь рассматривала с презрительным, почти не прикрытым отвращением. И круглую спину, и кривые, точно изломанные, худые руки, и тонкие пальцы-костяшки с натянутой бледной кожей. Взгляд было невозможно оторвать от этого мерзкого зрелища. И чем дольше она смотрела, тем сильнее её переполняло омерзение. Пока Велга не увидела его лица.

Сведённые брови, полуприкрытые от стыда глаза, бледные от страха щёки.

— Матеуш, — прошептала Велга раньше, чем успела подумать.

Он не повернул головы.

— Прости меня. Я больше не посмею беспокоить тебя.

— Ты вовсе не...

С полки под самым потолком вдруг легко спрыгнул рыжий кот, тот самый, из старгородского дворца. Он потёрся о ногу хозяина, подставил голову под повисшую руку, но князь даже не обратил на кота внимания. Пальцы Матеуша дрожали.

— Я просто устала. И напугана, — нерешительно солгала Велга. — Мне столько пришлось пережить. Ты напугал меня.

— Да, своим видом. Я всегда всех...

— Неправда, вовсе не...

Но Матеуш даже не посмотрел в её сторону. Он уставился перед собой бездумным взглядом, и только по поджатым тонким губам можно было догадаться: он всё почувствовал. Он раскусил её ложь и увидел правду. И она ранила его. Того, кто искал её по всей Рдзении. Того, кто выступил против Воронов ради неё. Единственного, кто верил, что найдёт живой.