Среди сил правопорядка любого вида портовые города всегда слыли рассадником преступлений и источником беспорядков. Такая оценка справедлива скорее для ситуации XX века, чем XIX. В Германии Ноябрьская революция 1918 года началась с матросского мятежа. В России матросы военно-морского флота в 1921 году поднялись против революции, изменившей собственным принципам. Докеры стояли в первых рядах борцов против колониализма и иностранных интересов в китайских городах Гонконг и Кантон, во вьетнамском Хайфоне, в индийском Мадрасе, в кенийской Момбасе. Портовые города были не только более открытыми по отношению к иностранцам, но и более восприимчивыми к чужим идеям, чем внутренние области. В Германии противовесом прусскому авторитаризму служил буржуазный либерализм ганзейских городов, таких как Гамбург или Бремен. Примеры подобного противостояния можно найти и в других частях света. В большей степени, чем где бы то ни было, в портовых городах проявлялись тенденции к преодолению рутины и стремление к инновациям. Государство было представлено в портовых городах такими органами, которые ему в обычных городах, как правило, были не нужны: таможней и таможенниками. В портах специальные суды действовали в рамках особой области юриспруденции — морского права. Географическое положение портовых городов ставило их в особенно большую зависимость от пиратства и морских войн. Британская империя начиная с корсаров Елизаветинской эпохи хорошо знала, как оказывать «морское давление» (naval pressure) посредством блокад портов и обстрела с моря. Печально известным эпизодом подобного давления является разрушение военно-морским флотом Великобритании старого города в Копенгагене в 1807 году. Эта ничем не спровоцированная атака на нейтральную страну значительно испортила репутацию Великобритании в Европе.