В стенах черных, в холодном мраморе,

В саркофаге хрустальном, в шелке

Ак-Кадын лежит — душа Алтая,

С сердцем чище всех горных снегов.

Безмятежный сон ее крепок.

Снятся строгие ей вершины

В белоснежном своем одеянии.

Снятся реки — звонкие, пенные,

Перегнать друг друга стремятся.

И одна из них, что всех царственней,

Бирюзовой красой похваляется

И зовется, Кадын, твоим именем49.

Погляди, госпожа, как все зелено!

От огня, что любовью зажжен был,

Там, в траве, рассыпались искры —

Догорев, в цветы превратились.

Сосны, кедры ввысь устремляются,

Тянут руки, дух твой приветствуя.

Край велик твой, Кадын! По ступеням-горам

Еженощно приходит с небес сам Ульгень50.

Звучным шагом обходит владенья свои –

Убедиться, что древних законов его

Не забыли здесь люди с давних времен.

И, гордясь, поутру вновь он станет звездой.

В стенах черных, в холодном мраморе,

В саркофаге хрустальном, в шелке

Ак-Кадын лежит — боль Алтая,

С сердцем, полным нетленной любви.

Любопытный, входя к ней в чертог,

Громким голосом сон не тревожь.

Посмотри сквозь века, как прекрасна,

Как белы ее руки, как губы алы,

И как взгляд ее нежности полон.

Хрупкий прах, пронесенный сквозь время,

Сохраненный землей, сбереженный водой,

Не обманет того, кто верит, как прежде:

Она вечно жива, вечно спит в тишине,

В полумраке густом, где свет — лишь она.