Он обнял сестру – не так покровительственно, как на похоронах матери, когда просто не желал видеть ее слезы, а скорее инстинктивно. Эдгар испытывал к ней нежность, как к своей вновь обретенной младшей сестренке, которая когда-то пряталась у него от грозы. Он гладил ее растрепанные волосы, а затем покрыл сетью мелких поцелуев лицо, словно желая запечатлеть в памяти каждую родную черточку: прохладный лоб, разгоряченные щеки, ее глаза и слезы, которые он осушал. Упоительный аромат розы окутывал его туманящей дымкой, кожа Эвелины была свежа, как лепестки в каплях утренней росы, а волосы пахли солнцем, шелковистые и теплые. Целовать ее было все равно что погружаться в благоухающий букет роз. В своем ласковом ослеплении Эдгар не заметил, как коснулся губ Эвелины – легко, как вздохом.