этом основании он задался вопросом, как можно сказать о чем-либо, что оно существует на самом деле. Но именно такая позиция крайнего сомнения во всем привела его к прорыву: если он мог обманываться в своих суждениях, то несомненно обладал собственным «я», которое поддавалось на обман.