Командир говорил про полковника, про полковницу, про подполковника, про подполковницу, про подпрапорщика, а про подпрапорщицу промолчал, а говорил, что у гусыни усов ищи не ищи – не сыщешь, что чешуя у щучки, щетинка у чушки, что около кола – колокола, что у осы не усы, не усищи, а усики.

Береги честь смолоду, а то была у Фрола – Фролу на Лавра наврала, пойдет к Лавру – на Фрола Лавру наврет, ведь язык без костей и без того красный. У злой Натальи все люди канальи, а еще говорит: «Не тот, товарищи, товарищу товарищ, кто при товарищах товарищу товарищ, а тот, товарищи, товарищу товарищ, кто без товарищей товарищу товарищ».

Я ему по секрету, а он по всему свету, что на улице медовик, мне не до медовика, что на улице деготник, мне не до деготника, не до деготниковой жены, не до деготниковых детей. Так вот скажут друг дружке, а дружка подружке, а подружка борову, а боров всему городу – язык от лжи не краснеет, и без того красный, а только береги честь смолоду: один раз соврешь – в другой не поверят; ведь коли врун, так и обманщик, а обманщик, так и плут, а плут, так и мошенник, а мошенник, так и вор.

Дело было в Вавилоне. Расчувствовавшаяся вавилонка Варвара расчувствовала не расчувствовавшегося вавилонца Вавилу Вавилонского – вавилонянина.

Разнервничавшегося конституционалиста Константина нашли акклиматизировавшимся в конституционном городе Константинополе и со спокойным достоинством изобретавшим усовершенствованные пневмомешковыколачиватели.

Раз щеголь Щегол ящик щебня нашел, а в щели шуршали щучата, щербатая щука тащила чехол, чтоб сшить из него им брючата. Щегол шустро щеку ей вдруг прищемил щипцами и шмякнул шумовкой, не мешкая, этот мешок потащил, но вдруг зашуршала шнуровка. И вышла, щебеча и щурясь, шпана – щенки, но в шершавой щетине, и быстро шугнули Щегла-шалуна, чтоб больше не шастал в лощине. От шока щегол наш утратил свой шарм, чесалась под перьями шкурка. Теперь сторожит он ворота казарм, в матросской шикуя тужурке».

Эту скороговорку очень любят телеведущие.