Как она выросла. – Странник приблизился к другу, задумчиво наблюдая за рыжеволосой девочкой. – Кажется, только недавно я гостил у тебя, она была совсем крошкой.
– Да. – Дэрей Сол не сдержал улыбки. – Ей было четыре, и она называла тебя «грустный дядюшка»…
– А сколько ей сейчас? Десять?
– Двенадцать…
– Двенадцать, – тихо повторил странник.
Он нахмурился, непроизвольно коснувшись пальцами лба. Прядь волос частично скрывала левую сторону его лица и шрам, идущий от виска через скулу вниз – старый и едва различимый, но не ставший менее заметным по прошествии лет – след от ожога.
Сол вздохнул. Кем бы они ни являлись и какими бы путями ни шли, к смерти любимых невозможно было привыкнуть. И особенно тяжело это горе переносили те, кто по природе своей был обделен даром забвения.