Киара ничего не ответила, даже не шелохнулась. Но ее глаза… Взгляд опустился к моим губам — и румянец стал расползаться по ее груди к шее. Порыв наклониться и попробовать на вкус ее разгоряченную кожу заставил руки дернуться, здравомыслие медленно ускользало от меня.

Мне нельзя было произносить эти слова, но уже слишком поздно, поэтому я поспешно добавил:

— Теперь тебе нечего сказать, Киара