которую пишем, пока задыхаемся в неотложках
и автозаках
очередями летящих в тартарары
по улице несвободы, неправды и унижения
пишем, как ты однажды подумаешь — ни для кого,
низачем

грузные динозавры смысла
частичные отпечатки их несуразных конечностей
по ту сторону времени

в любом месте, разрисованном как попало —
краской баннеров, синяками молчания
фломастерами, фейерверком
или грязными комьями снега
(пусть всё же будет побольше сверкающих пятнышек
беспечно перебегающих на манер леопардовой фуги
по лицам любимых)

неважно, где и когда — теперь или позже
спустя треть отмеренных лет
когда ты сможешь понять меня так, как я сейчас —
свою маму
ожидая соединения (на луне, вероятно, или на
ветвящихся этажах спасённых лесных республик)

я хотела бы
по-прежнему жизнь
(ничего не значащую)
сцеженного прикосновения
пожарного крика листвы
мокрых вишен
вздоха, который становится глубже и глубже
опять того поцелуя
и совсем немного густой
кобальтовой сини, пожалуйста

если открыть полноту неотрывной тени