О том, что случилось после ухода Никиты из актового зала, ему поведала Алена Кизякова. Она была очень серьезна и говорила трагическим голосом, но Никита все равно чуть живот не надорвал от смеха.

Началось все с того, что подменивший Никиту диджей Максим вышел на сцену в каком-то разноцветном балахоне и весь вымазанный черным гуталином. В его ухе поблескивало золотое кольцо. Явившись потрясенным зрителям в таком облике, он зверем глянул на сидевшую в кресле Ирину и грозно спросил:

– Молилась ли ты на ночь? Клепцова даже слегка опешила.

– Это Германн, что ли? – громко спросила она. – Что-то я не въезжаю…

Зрители в зале просто окаменели от такой трактовки классического сюжета. Артем в суфлерской будке начал лихорадочно листать сценарий, решив, что в рукопись внесли изменения, о которых он не знает. И в этот самый момент у него выпала контактная линза. Он протянул руку, чтобы подобрать ее, а новоявленный Германн шагнул к графине и случайно встал ему на пальцы.

– Уа-а-а! – раздалось из суфлерской будки. Зрители подскочили от неожиданности. – Уйди, зараза, пока в торец не получил!

Графиня перевела взгляд на Германна, пожала плечами, и важно изрекла:

– Уйди, зараза, прочь, пока в торец не получил!

В зале все попадали от хохота. Ничуть не смутившийся Максим, уже почти профессиональный актер, решил во что бы то ни стало доиграть спектакль до конца. Он молча прыгнул на графиню и начал ее душить. Да так энергично, что кресло, на котором сидела Ирина, опрокинулось.

– Не было такого в сценарии! – завопила Клепцова, дрыгая ногами в воздухе.

И так врезала новоявленному Германну загипсованной рукой, что тот перелетел через рампу и грохнулся в зрительный зал.

Члены жюри долго не могли прийти в себя и в итоге наградили всю труппу за «нестандартное и неожиданное прочтение классики». Так что свои пять минут славы они получили; их групповую фотографию опубликовали на первой полосе «Прожектора».