В середине XVII века патриарх Никон при поддержке царя Алексея Михайловича провел церковные реформы. Он хотел унифицировать русские или московские каноны с канонами остального православного мира. Эта сверка не проводилась несколько столетий, и к тому моменту московское православное богослужение довольно сильно отличалось от украинского, греческого или болгарского. Отчасти это произошло из-за того, что Киевское, а потом Московское государство, включенное в монгольскую орбиту, были изолированы от остального православного мира. Отчасти — потому, что сам остальной православный мир оказался в орбите католической церкви, а в случае греков, сербов и болгар — мусульманской Османской империи. Расхождения существовали, и по мере того, как московские границы двигались на запад, к православным же украинцам и беларусам, возникало взаимное непонимание. С этим надо было что-то делать.

Патриарх Никон выбрал самый радикальный путь — просто перенять условно западный вариант канонов и богослужения. «Иисус» писать с двумя «и», а не с одной, как раньше, креститься тремя перстами, а не двумя, и так далее. Плюс масса исправлений в богослужебных книгах. Разумеется, все это вызвало взрыв протеста. Огромная часть православных подданных московского царя, тех, кого в дальнейшем будут называть старообрядцами — а еще, конечно, раскольниками, еретиками, сектантами, изуверами, фанатиками и мракобесами, — отказалась принять реформу и продолжила верить и практиковать по-старому.

В 1666 году Московский собор, то есть собрание высших православных иерархов Российского государства, официально проклял старый обряд. То есть признал его… «еретическим». Казалось бы, проклял и проклял — ведь люди же могли дальше продолжать молиться, как хотят? К сожалению, нет. Старообрядцы оказались вне закона, поскольку принадлежность к «ереси» — это с точки зрения российского государства XVII века уже уголовное преступление. Против староверов начались массовые репрессии. И ответственность за преследование «еретиков» ложилась на плечи гражданской власти.