Батюшка разрешил меня, кающуюся грешницу, хотя к причастию не допустил, пока пребываю в такой нелюбви к ближнему. Ну какая она мне ближняя, думала я, скорее бы уж дальней стала и сердилась на батюшку, который знал про все страсти-мордасти вокруг моей коммуналки и даже пожалеть меня не хотел… Подумав, то есть помолившись про себя, он только сказал, кивая на чудотворную икону: