жгла ужасная мысль, что он опять в доме еврея. Вот в своем обычном углу сидит отвратительный старик и, указывая на него, шепчет другому человеку, сидящему рядом с ним, и лица которого ему не видно:

— Тише, друг мой!— будто бы произносит еврей:— это он, я в этом теперь уверен. Уйдем!

— Э!— послышался Оливеру голос другого:— вы думаете, я бы его не узнал? Да если бы толпа дьяволов точь в точь приняла его образ, а он стоял бы среди них, в нем есть что-то такое, что я сразу распознал бы его. Если бы вы закопали его на пятьдесят футов под землей и провели бы меня над могилой, я думаю, мне удалось бы узнать, что он на этом месте похоронен, не будь там никакого знака!

В этих словах звучало столько страшной ненависти, что Оливер, испуганный, проснулся и вскочил.