лег на диван, не зажигая света, и стал ждать.

Через несколько часов снаружи раздался шум подъезжавшего мотора. Затем скрипнули петли ворот в гараже. А еще спустя минуты открылась парадная дверь и на лестнице послышались шаги. На пороге возникла мужская фигура. Человек шагнул к гостю, крепко обнял его и сказал счастливым голосом:

— Здравствуй, Брюшкин!

— Федор!

Они долго не могли разжать рук, потом наконец успокоились. Резидент проверил, плотно ли занавешены окна, и лишь после этого зажег лампы.

— Садись, дорогой. И слушай в оба уха. Так у вас говорят?

— Можно и так.

— Забывать начал язык, — повинился Ратманов-младший. — Языковой практики нет, вот и…

— Возьми парочку наших военнопленных, с ними наговоришься вдоволь.

— Нехорошая шутка. Пленных после Танненберга… видимо-неувидимо?

— Видимо-невидимо, — поправил резидента маршрутник. — За шутку извини. Людей тех жалко